Михаил Савеличев - Меланхолия

Подул ветер, взметнул пыль, уперся в узкое пространство сада и со скрипом, усилием, воем принялся раздвигать окостеневший морок, уносить вдаль дома и деревья вместе с одинокой фигуркой. Голос исчез, оставив лишь озноб. Небо просело мрачной, старой крышей, вот-вот готовой обрушиться на головы трухлявыми обломками с мириадами светляков. Ветер продолжал выдувать бесконечность, освобождая место от любых деталей, от мельчайших зацепок, от всего, на что может опереться взгляд. Кто здесь говорил о сопротивлении?! Чуждые силы господствовали, раскручивались дикой спиралью от скрюченного тела, перемешивали измерения и выпячивали бездну. Где-то была земля, руки ощущали холод досок, но почему-то была пустота. Воздух все еще там, но самих вещей нет.

- Не верьте ей, - усмехается госпожа Р. - Не верьте мертвым, а еще больше не верьте живым... Сигаретки не найдется?

Сигаретки не находится и она извлекает ее из мрачного неба. Жду молнии, но это простая зажигалка.

- Там многого лишаешься, - доверительно говорит она. Светлые волосы убраны под платок, на глазах - непроницаемые очки и лишь бледная кожа светиться в темноте. - Но такова жизнь. И смерть, конечно же.

Я забираюсь в кресло с ногами, она же вытягивает ноги, скидывает туфли под дождь и шевелит пальцами. Лакированные тушки с длинными и узкими клювами лежат в коричневой луже и в покатых боках отражается фиолетовая мешанина тайфуна - изорванные многослойные облака, подсвеченные заплутавшими в плотных лабиринтах солнечными лучами. Жуткое великолепие хаоса и невозможной математики дробных производных. И еще более жуткое ожидание вспышки молнии, которая может рассеять сумрак, осветить иллюзию жизни - курящую и посмеивающуюся нежить во всем ее откровении смерти.

- Хотите меня спросить? - она стряхивает пепел. - Хорошая обстановка для интимных вопросов... Я даже догадываюсь, какой будет первый вопрос.

- Что вы такое? - и госпожа Р. смеется над непонятной шуткой и хлопает в ладоши. Огонек сигареты прочерчивает медленно гаснущие круги.

- Угадала, угадала! Но если это нечестно? Впрочем... Я ведь все равно выиграла? Я выиграла? - спрашивала она пустоту. Ветер, продувающий частую решетку дождя, набирался влаги и холода, обволакивал тело ознобом и хотелось еще плотнее сжаться, втиснуться в оставшиеся островки тепла, отогнать липкие, прозрачные, водянистые лапы.

- У нас союз, - сочла нужным пояснить она. - Дружеский союз, хотя иногда приходится... слегка спорит, - госпожа Р. зажала сигарету в зубах, подтянула юбку, обнажая край чулок, и стянула их по очереди. Ноги засветились нереальной белизной.

Она аккуратно расправила скомканные тряпочки и повесила их на перила.

- Но... можно ли это называть таким словом - союз? Есть в нем что-то от шизофрении, вы не находите?

Качаю головой и еще больше сжимаюсь, скукоживаюсь. Снятые чулки обвивают почерневшее дерево перил и поначалу развеваются траурными флагами, но капли дождя быстро расплываются по ним крупными пятнами, нейлон намокает и угрюмо обвисает.

- Здесь не жарко. Я люблю дождь, особенно осенний дождь... В нем столько смыслов и настроений, вы не находите? Бессмысленная с точки зрения так называемой мудрости природы трата воды и ветра... Как будто это рассчитано не на гниение, а на созерцание... Грусть и воспоминания. Воспоминания и грусть.

Госпожа Р. бросает окурок, как-то неловко двигается, слегка упираясь голыми пятками в пол, наклоняется и рядом с мокрыми чулками повисают очередная тряпочка - черные трусики.

- Но, наверное, это только мои ассоциации? Смешное слово - ассоциации. Что-то рыхлое, неупорядоченное, искрящее. А еще говорят, что люди сходят с ума от их разрыва... Ложные представления, суждения, внутренние противоречия, галлюцинации... Мы с вами слишком мало общались и я жалею об этом. Было бы интересно поболтать в другой обстановке, при другой погоде... Дождь интимен и ностальгичен, быть страстным ему не пристало, но ведь у нас не страсть? Ты не находишь?

Она замолкает, но она права. Тысячу раз права. Странное и никогда не испытанное ощущение синхронного, совместного движения души, чувств, пугающее озарение единства, найденной, а точнее - обретенной истины, потому что во тьме нельзя искать, там можно только терять. В обычной жизни, если она существует, такое сразу же забывается, прячется в паутине подвалов и чердаков одиночества, потому что это слабость, самая отвратительная слабость, предательство личности - личины, отказ от масок и игры. Замыкание двух душ с привкусом раскаяния.