Грег Бир - Город в конце времён

ПЕРВЫЙ ОСТРОВ

— Ты всерьез считаешь, что я мог рассказать сиянию о твоих секретах?! — выдохнул Кхрен, и по его возмущенно-изумленном виду Джебрасси тут же распознал глубину вины Друга.

Они отдыхали — насколько позволяло их нынешнее настроение, — в нише Кхрена, в окружении красочных и бессмысленных призов, полученных в прежних битвах: захваченные знамена, пара увесистых стрависов, мягко оббитых и разукрашенных кудрявыми листочками с выгравированными пожеланиями силы и удачи, и великолепный кувшин торка, который Кхрен выиграл на спор при морском бое у новархии.

— Что еще ты выболтал? — спросил Джебрасси. Они с Кхреном были знакомы еще со времен вывода умбрами из креши.

— Въедливая она очень… Задавала вопросы. Я отвечал. Ты же ее видел, она умеет разговорить человека…

Джебрасси прищурился и скупо улыбнулся.

— Да ты, никак, глаз на нее положил?

Кхрен откинулся на спину и уставился в потолок, раздраженный перспективой, что могут поползти дурацкие слухи.

— Ясное дело, нет. Свой глаз я положил на другую.

Джебрасси пришло в голову, что он до сих пор не видел эту пресловутую «другую», даже имени ее не слышал.

— Если бы она хоть что-то для меня значила, — продолжал Кхрен, — я бы сказал ей, что твоя идея про поход отдает идиотизмом, к тому же слишком опасна. Смотри: уже сейчас ты из-за своей блажи лишился наследства.

— Да что вообще здесь наследовать? — парировал Джебрасси.

— А что тебе здесь не нравится? — возразил Кхрен. — На битвах мы выступаем прекрасно, стало быть, есть ради чего сражаться. К тому же ты вроде бы привлек внимание хорошенького сияния — поиграв мускулами и раздав пару тумаков. Все очень интеллектуально и молодцевато. Словом, то что надо.

— У нас нет ни малейшей защиты против капризов Высоканов, они вертят нами как хотят. Мы для них — игрушки, не более того.

— Я лично предпочитаю думать о нас, как об эксперименте, — заметил Кхрен и пожал плечами, достигнув зенита своих философских способностей.

— Велика разница.

— Древнее племя, древние качества. Если мы действительно эксперимент, то превзойдем всех прочих, и Они вознаградят нашу доблесть, отпустив на волю все Ярусы. И тогда мы сможем пойти куда хотим — даже в Хаос, если он заслуживает визита. Причем это вообще никому не известно.

— Неправда, — сказал Джебрасси. — Я уверен. У меня есть свои источники.

Кхрен навострил маленькие ушки, так выказывая снисходительную иронию.

— Слухами земля полнится.

— Говорю тебе, уверен я. — Джебрасси упрямо нахмурился и решил, что настало время перейти ко второму пункту допроса. — С какой вообще стати ты решил рассказать ей про мои блуждания?

— А я, между прочим, не вызывался. Она сама спросила — будто уже знала. Очень настырная девчонка, когда речь заходит о тебе.

На последних словах он заговорщицки понизил голос и посмотрел на друга лукаво и — по собственному мнению — многозначительно, что придало комичное выражение его широкой, скуластой физиономии.

— В отличие от меня, у нее есть опекуны, — сказал Джебрасси. — Сомневаюсь, что она хоть раз еще заведет с нами разговор.

— Угу. — Кхрен привстал, налил себе очередную стопку, затем вновь отвалился в подушки — не расплескав при этом ни капли! — и принялся критически разглядывать цвет напитка в теплом свете потолка.

— Мне не нужна партнерша, — помолчав, добавил Джебрасси. — Все, что мне надо — выбраться отсюда и понять, как выглядит мир на самом деле, за воротами.

— Да ты их видел, эти ворота? — съязвил Кхрен. — Пустые, ничего не значащие слова… Даже если поверить в сказки, никто оттуда не возвращался, чтобы рассказать людям — и это, друг мой, кое-что значит.

— Что именно? Скажем, мы своим побегом досадим местным смотрителям, они нажалуются начальству — и тех, кого поймают, передадут в лапы Бледного Сам-знаешь-кого? Или сунут в клетки для пущего развлечения Высоканов?

— Это даже для них звучит диковато, — сказал Хрен.

— Ненавижу сидеть в потемках! Я хочу видеть, узнавать новые вещи! Надоело! Сам хочу о себе заботиться!

После этого выброса эмоций напряжение между ними несколько спало, и Кхрен вернулся к своей привычной роли — быть чертежной доской, пробным камнем для идей Джебрасси. Положа руку на сердце Кхрен находил планы своего друга интригующими — он взирал на них с притворным ужасом, как если бы сам, мысленно наигравшись с такими прожектами вдоволь, попадал в тупик, обнаруживая перед собой стену, далее которой не мог принимать личные решения, не мог предвидеть. Порой Кхрен, казалось, отказывался верить, что эти планы — захватывающая, но пустая болтовня — значат для Джебрасси нечто большее, чем для него.