Александр Шалимов: Тайна «Тускароры» (авторский сборник)

— Точно, — согласился председательствующий, — это я для краткости назвал вас одного. Так вот, кто хочет высказаться по существу проекта?

Присутствующие зашелестели бумагой, переговариваясь вполголоса.

— Да как будто все правильно, — громко сказал седой мужчина с красным обветренным лицом. — Дать им «добро» и пускай действуют с богом. Водолазов мы выделим тотчас же.

— Погранвойска предоставят требуемые силы и средства сегодня к шестнадцати ноль-ноль, — объявил один из генералов.

— Самолеты будут через час, — добавил второй генерал.

— Есть еще желающие высказаться? — спросил председательствующий.

— Есть, — негромко отозвался Волин.

— Слово предоставляется Роберту Юрьевичу.

Волин встал. Его испытующий взгляд скользнул по лицам участников заседания.

— Признаться, я ждал вопросов, — сказал Волин, — вопросов по существу проекта. Проект составлен в расчете на то, что станция уцелела…

Лухтанцев беспокойно шевельнулся в кресле, кашлянул, достал платок и принялся старательно протирать очки.

— Уцелела, — повторил Волин, глядя поверх головы Лухтанцева. — И весьма вероятно, что большая ее часть даже еще не залита водой. Все выступавшие говорили о гибели станции; авторы проекта исходят из того, что станция цела… Пока цела, хотя не исключено, что сохранить ее нам не удастся… Времени мало; сейчас нет возможности убедительно обосновать эти соображения. Главный довод, что станция уцелела, заключается в том, что не сработал ни один вид сигнализации…

— А люди? — спросил кто-то.

— О судьбе людей пока нельзя сказать ничего определенного… Существует три возможности: первая — они отрезаны в одном из отсеков, вторая — погибли; третья… их нет на станции…

— Куда же они девались?

— Этого я не знаю.

Вокруг зашумели. Послышались удивленные возгласы. «Чепуха», — прогудел чей-то бас. Волин поднял руку, требуя тишины, но в этот момент вспыхнул красный глазок на табло возле стола председательствующего. Председательствующий наклонился к экрану переговорного устройства, выслушал сообщение и встал.

— Только что получена радиограмма с Симушира, — сказал он. — Наземная база «Тускароры» приняла сигнал тревоги со станции.

— Какой сигнал? — быстро спросил Волин.

— Вода выбила одну из аварийных перегородок в шахте.

— Прошу утвердить проект спасательных работ с поправкой, что все сроки сокращаются вдвое, — сказал Волин.

— Но позвольте, Роберт Юрьевич, — начал Лухтанцев.

— Дискуссию, если понадобится, продолжим на Симушире. Членов комиссии прошу быть готовыми к отлету через пятнадцать минут. Как с самолетом? — Волин отыскал глазами Кошкина.

— Полный порядок, Роберт Юрьевич, — восторженно откликнулся Кошкин. Вертолеты тут, на крыше, самолет в полной боевой готовности на посадочной площадке института за городом.

— Прошу утвердить проект, — повторил Волин.

— Кто за? — спросил председатель. — Так… Ясно. Кто против?.. Никого… Кто воздержался? Один человек — профессор Лухтанцев.

— Я в связи с сокращением сроков, — торопливо заговорил Лухтанцев. — Это совершенно нереально… Я считаю…

— Запишите, — прервал председатель. — Утверждено единогласно при одном воздержавшемся… Ну, в добрый час, Роберт Юрьевич, командуйте! Кажется, вы что-то еще хотели сказать?

— Хотел попросить присутствующую тут Марину Васильевну Богданову лететь на Симушир вместе с комиссией.

— Богданова, слышали? — спросил председательствующий.

Рыжеволосая соседка Кошкина молча кивнула и, повернувшись, внимательно посмотрела на Волина. Их взгляды встретились. Она не смутилась и не отвела глаз. Только ее взгляд на мгновение вдруг стал печальным и в углах губ пролегли скорбные складки. Кто-то позвал ее. Она резко повернула голову, и Волин увидел ее в профиль: чуть приоткрытые пухлые губы, маленький прямой нос, пышный жгут рыжеватых волос, закрывающий шею.

«Удивительное лицо, — подумал океанолог, — при каждом повороте иное. Сколько в нем контрастов и какой-то затаенной грусти. Даже не скажешь, красива она или нет. Вот разве волосы и еще глаза… Нет, пожалуй, красива… Даже очень. А, впрочем, какое это имеет значение».

Участники совещания, шумно переговариваясь, уже покидали зал заседаний.

Океан был необычайно спокоен. Зеленовато-серые волны набегали на влажный песок, превращались в каймы белой пены и с чуть слышным шорохом откатывались назад. Ветра не было. Вдалеке от берега сквозь низкие серые облака временами проглядывало солнце, и тогда на поверхности океана расплывались неяркие серебристо-желтые пятна. А над островом тучи висели густой непроницаемой пеленой, и в них терялись темные буровато-пепельные склоны вулканов. В воздухе пахло сыростью и гниющими водорослями. То и дело принимался моросить мелкий, похожий на водяную пыль дождь.