Жанна Жунусова - Имаго

— Все будет хорошо… — приговаривала Диана, а Лиллиан внимательно слушала, — Все будет хорошо. Только мне сейчас очень нужно увидеться с папой. Очень-очень нужно!

Лиллиан вопросительно посмотрела на дочь.

— Я пока не могу этого объяснить, — серьезно, с совершенно "взрослой" интонацией произнесла Диана.

Лиллиан молча согласилась.

Сорок минут до начала военных действий. Все только и рассуждают о неведомом оружии, которым располагает противник. Воздух наполнен тревогой.

Быстрыми шагами Сайрус направлялся к двери, когда столкнулся с диспетчером. Галина выглядела встревоженной.

— Что? — раздраженно спросил Сайрус.

— Ваша супруга на линии, — стараясь выглядеть невозмутимой, отрапортовала Галина и поспешила в диспетчерскую.

Здание правительства напоминало муравейник. Сайрус шагал по кишащему людьми коридору. Из распахнутых настежь окон дул прохладный майский ветерок. Каждый вдох, каждое движение наполнялись смыслом. Какое-то болезненное осознание подняло Сайруса над жизнью, словно ураган, вырывающий дерево.

С корнями.

С землей.

С тем, что было.

Смолкли голоса взбешенных сирен. Мир стал похож на немое кино…

— Папа!

— Здравствуй, солнышко! — Сайрус старался выглядеть радостным. В груди протяжно заныло…

— Я знаю, что происходит! — категорично заявила Диана, глядя отцу в глаза. — Ваш план никуда не годится.

Сайрус грустно, криво улыбнулся: девочка пяти лет от роду обезоружила его парой фраз. Скрывать правду не имело смысла.

— У нас нет другого выхода. Идет эвакуация, — словно оправдываясь, произнес он.

— Нам сообщили, — добавила Лиллиан, все это время молча сидевшая рядом с Дианой.

— Так почему вы не в убежище?!

— Я должна быть на поверхности, спокойно, уверенно ответила Диана. — А мама не захотела меня оставлять.

Что в таких случаях говорят отцы?

— Почему ты должна быть здесь?

— Не могу объяснить: нельзя, — отчеканила дочь. — Пойми, пап! Своими "войнушками" вы ничего не добьетесь!

Сайрус пристально смотрел на Диану и с затаенной тревогой слушал речь маленького человечка.

— Что его породило?

— Разум? — немного подумав, озадаченно произнес Сайрус. Диана, с довольной улыбкой на детском лице, кивнула. На пухлых щечках проявились две ямочки. Торжествующим тоном она воскликнула:

— И уж точно не искусственный!

Сайрус смотрел сквозь экран. Унылое пространство превратилось в большую мутную кляксу. Разум, разум…

Андрей хотел было возразить, но Сайрус все равно не слушал. Оставить на поверхности тех, кто не пожелает укрыться в убежище?! Да, он не ослышался, — Сайрус требовал нарушения конституции.

— Зачем? — недоумевал заместитель.

— Считай, что это приказ, — тихо, не отрывая задумчивого взгляда от яркого пейзажа за окном, произнес глава правительства. Тихо, но отчетливо.

— Я пришлю за вами.

— Нет, папочка. У вас там поле особой мощности, в нем я не смогу ничего сделать.

— Какое еще поле?! Можешь объяснить, что вы задумали?

— Нет.

С минуту Сайрус сидел неподвижно, размышляя над словами дочери. Он был абсолютно уверен в своем одиночестве, когда, повернувшись в кресле, увидел знакомую фигуру начальника разведки. Худощавый, с отпечатком вечной скуки, застывшем на не молодом, но еще далеко не старом, испещренном морщинами, лице. Не дожидаясь позволения, Моос уселся в кресло напротив главнокомандующего.

— Что?

— Вам пора.

— Вам?!

— Некоторые останутся, — спокойно, размеренно произнес Моос, — глава правительства должен укрыться в убежище.

— Как крыса! — гневно бросил Сайрус, — Смотреть через мониторы, как железяка втаптывает людей в грязь. Стирает в порошок!

Невозмутимым тоном, который всегда выводил Сайруса из равновесия, Моос продолжал:

— Это закон.

— К черту! — Вскричал Сайрус и почувствовал, как бешено застучало в висках. — Я только что распорядился, оставлять на поверхности всех, кто не пожелает идти в убежище…

Резко, словно стрела, выпущенная из туго натянутого лука, Моос вскочил с места. С лица слетела надменно-скучающая маска. Холодные серые глаза впились в главнокомандующего.

— Делайте, как я говорю! Сейчас вы отправитель с убежище вместе со всеми! — Моос улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов. Было в его улыбке что-то зловещее, но что именно, Сайрус понять не мог. Наступила тишина. Оба: глава правительства и начальник разведки ждали ответа оппонента. Первым заговорил тот, чья реакция по долгу службы была быстрей, — то есть, Моос: