Александр Матюхин - В тихом омуте чертей нет

— Эй, чего стоишь, а нас развязывать? — опять подал голос Шутоград.

— Заткнись, — Опарыш поднял вверх указательный палец, — не мешай думать, господин младший офицер.

— Ты что, издеваешься, христень, выродок Бардовых топей! Дай только освободиться, я ж тебя тогда…

— Заткнись, — тихо повторил Опарыш. Как же ему хотелось сейчас всадить Шутограду какую-нибудь железяку в глотку, по самые гланды, чтоб конец с другой стороны черепа вылез. Он даже стал смотреть под ноги, выискивая подходящую штуку, но Толстяк уже подскочил к Шутограду и принялся распутывать веревки.

— Порву, зарежу, ты у меня под черную метку пойдешь! — Шипел Шутоград.

Опарыш готов был поклясться, что офицер не сводил своих злобных глазенок с него. А ведь и вправду кинется, стоит Толстяку веревки развязать. Опарыш все-таки нагнулся и поднял какой-то кусок железки, крепко зажав его в кулаке и выставив перед собой, чтобы Шутоград разглядел. Сказал:

— Ты не кипятись, господин младший лейтенант. Вот выберемся, тогда и поговорим. А развязывать мне тебя смысла не было. Ты ж сражаться совсем не умеешь, только мешать будешь. Вон, Крышка, знает, что пользы от него никакой и не рыпается.

— Я бы хотел, чтобы меня освободили, — подал голос Крышка, — но, знаете, я не имею ни малейшего понятия, что лучше — умереть вот так связанным в механическом отсеке или… по другой причине. Кругом океан. Куда вы денетесь?

— Ну, мы сможем украсть лодку, — пораскинул мозгами Опарыш, — или попытаемся освободить других членов экипажа.

— На то у тебя и глаза белые, что мозгов за ними никаких нет, — Шутоград выпрямился, насколько это позволял низкий потолок, и стряхнул с себя веревки, — нас спасет только неожиданное появление. Предлагаю план. Мы выбираемся и обезоруживаем тех, кто окажется ближе. Затем продвигаемся по кораблю и всех синекожих попросту вырубаем. В живых не оставляем ни одного.

— Прекрасный план! — Опарыш сделал вид, что смеется, — только, как ты собрался его выполнять, а?

— Я не понимаю сарказма, — сообщил Шутоград, — или ты не пират, чтоб голыми руками синекожим шеи ломать? Кишка, как говориться, тонка, да?

— А Опарыш, между прочим, прав, — сказал Крышка, — во-первых, вы не знаете, сколько синекожих находиться на палубе в данный момент. Во-вторых…

— К черту твои заумные речи! — рявкнул Шутоград хрипло и тихо, словно старый пес, — действовать надо, разве ж не понятно? Толстяк, ты драться сможешь?

— Дайте мне минуту. Тельняшку отдеру только…

— Опарыш?

— Я не сумасшедший. Синекожих две сотни, нас, даже если развяжем Крышку, четверо. На что ты надеешься?

— Я не боец, — подал голос Крышка, — меня в расчет не берите.

— Я еще раз повторяю — внезапность, — сказал Шутоград, — или ты предлагаешь стоять в вонючем механическом отсеке и препираться, пока сюда кто-нибудь не заглянет и не обнаружит приятный сюрприз? Вот тогда нам всем точно чего-нибудь вырежут.

Опарыш сделал шаг в сторону Шутограда, так, чтобы свет от маленького окошка падал на его лицо. На лбу младшего офицера блестели капли пота. Пот же стекал по щекам и подбородку. Боится, черт. Дорожит своей шкурой, а хочет все туда же, не зная броду. И отчего синекожие не кинули в отсек пару-тройку стоящих пиратов? Наутилуса, например, или Железноголового? Вот с ними бы Опарыш, не раздумывая, ринулся в бой. А тут что? Интеллигентный механик, которого в плечо толкни, он и рассыплется, растолстевший от безделья боцман, да офицер-самоучка, страдающий нервными расстройствами. С такими не то что синекожих бить, он бы на рыбалку не рискнул с собой взять.

— Чего задумался? — спросил Толстяк. Он стоял в углу, изогнувшись в невероятной позе, и вытаскивал из спины обрывки тельняшки.

— План есть, — проворчал Опарыш, — другой.

— Самый умный, да?! — не замедлил взвиться Шутоград.

— Тебя забыл спросить, — Опарыш замахнулся и швырнул в сторону Шутограда подобранную железяку.

Коротко свистнув в воздухе, она угодила младшему офицеру аккурат между глаз. Шутоград взмахнул обеими руками, словно они были плохо приклеены к плечам, и упал назад, глухо стукнувшись о пол головой. В отсеке стало тихо. Над головами бегать уже перестали. Слышались приглушенные крики и приказы.

«Кто, интересно, у них там командует? — подумал Опарыш, рассматривая Толстяка сквозь белки своих глаз. Для них темнота была не помехой. Так, сероватая пленка, паутинка…

— Т…ты это зачем сделал? — глаза Толстяка казались двумя огромными шарами, в одно мгновение заполнившими все лицо, — ты для чего убил Шутограда?