Василий Купцов - Записки Виктора Толстых

- Ты хочешь сказать, что у них любовь? - я был потрясен.

- Да, все это уже не раз бывало. Мужчина страдает тяжелой формой нарушения обмена веществ, особенно пагубно при этом действуют прямые солнечные лучи. Зато кровь приносит облегчение. Собственно, достаточно и бычьей крови. Дать ему работу на скотобойне - и никаких преступлений не было бы. А вот женщина настоящий вампир, нежить. С набором сверхчеловеческих возможностей. Может быть, уже не одну сотню лет живет. У таких частенько теплые чувства возникают к похожим на себя. Кстати, вам ее будет трудненько взять. Передвигается быстро, как молния, живуча до невероятного, разве что серебряный меч или кинжал...

- Ну хорошо, - прервал его я, - а как сейчас быть?

- Все предельно просто, - сказал Ган, - есть отпечаток пальца, преступник только приехал в Москву, а при его совершенно специфическом внешнем виде, прямо скажем, устрашающем облике, он должен был запомниться всем, кто его видел...

- А какой он, собственно, должен иметь облик?

- Да это в любом учебнике можно найти, - пожал плечами Ган, - насколько я помню, поражение слизистых оболочек таково, что с одной стороны из-под изуродованных губ выглядывают зубы, с другой стороны - атрофия десен, поэтому зубы выглядят как бы большими, далее - поражения кожи, особенно лица и рук, выглядят, как будто кожа слезает, что в сочетании с бледностью кожи создает вид, так сказать, ожившего мертвеца. Вот для вашей агентуры и работа - выявить всех новеньких такого страшненького вида, да и поснимать у всех отпечатки. И трех дней не пройдет, как он будет у вас в руках.

Я долго не думал. Дал соответствующую ориентировку. И всего через двое суток подозреваемый был задержан. Отпечатки совпали. Он и не отпирался, сразу признался в ограблении. Очная ставка со стариком-сторожем ничего нового не прибавила. А вот о наличии сообщницы он молчал. Ни в какую!

Но я уже как-то начал доверять Гану в его заключениях. Если он говорит, что была сообщница, стало быть, так оно и есть. К тому же плохое физическое состояние пойманного преступника не позволяло предполагать его виновность в нападениях на женщин. Он вообще не очень-то быстро двигался. Что же до его зубов, то они шатались. Прикус их, как я и ожидал, не соответствовал ранам на шеях женщин.

И вот я вновь в гостях у Гана. Только уже дома. Ужинаем. Нас трое. Третий - тренер Гана по самбо, Антон. Да, в последнее время я совсем перестал следить за связями Гана, вот он друга себе завел, а я и не знал. Что же, тогда на пяток минут отвлечемся от вампиров и сделаем одно дело. Пользуюсь тем, что Ган на кухне. Показываю Антону удостоверение. Потом говорю, что должен провести с ним беседу по линии своего учреждения. Парень, разумеется, удивлен. Чтобы не разводить антимоний, вынимаю готовый бланк. Подписка о неразглашении. Заполняю его шапку данными Антона, предлагаю ознакомиться и подписать.

- Объект "Г" - это наш общий приятель, известный тебе как Гена, - подвожу, наконец, черту, - а подписать все равно придется. В интересах государственной безопасности. Все это серьезно.

- Подписывай, Антош, - говорит Ган, возвратившись с кухни, - он этими подписками уже всех замучил, работа у него такая...

- Но что за чушь, почему мои разговоры с тобой составляют государственную тайну? - недоумевает тренер, обращаясь к Гану.

- Могут составлять, - поправляю я, - мальчик слишком много знает...

И Антон подписывает необходимые бумаги. Он, разумеется, рано или поздно узнает всю правду, вернее какую-то ее часть, но на сегодня достаточно. Потом прошу Антона дать нам пяток минут поговорить наедине.

- Итак, один за решеткой. Что дальше? - заканчиваю краткое сообщение о поимке преступника.

- Ничего не говорит о сообщнице, - размышляет Ган вслух, наверное, все-таки любовь. Кстати, куда его поместили? Этому человеку необходимо соответствующее медицинское обслуживание.

- Пока подозреваемый жалоб на здоровье не предъявлял, сказал я жестко, - так что пусть посидит в камере. Мы его в одиночную поместили, дабы больших скандалов не было. Кто же захочет сидеть в одной камере с вампиром... И будет прав в своих жалобах!

- Если он в камере, - говорит мой собеседник, - то жить ему не больше месяца. Ему нужна кровь. Вот устроили бы его работать на мясокомбинат...

- Не о том разговор, - поправляю я Гана, - ты мне лучше скажи, как вампирицу словить!

- Разговор как раз о том, - гнет свое Ган, - надо ведь проявить хоть чуток гуманизма...

- Гуманизм в отношении вампиров, - усмехаюсь я, - это нонсенс.