Эдмунд Купер - Пять к двенадцати

- А именно?

- Двенадцатого ноября, - продолжал Леандер, - королева Виктория Вторая - Боже, благослови ее инъекции жизни - собирается открыть новую сессию парламента. Как и у всех англичан, наши сердца теплеют при мысли об этом традиционно пышном празднестве. Но, как это неоднократно случалось ранее, оно может оказаться довольно-таки унылым. Потерянный Легион решил внести в него кое-какие оживляющие черты.

- Как?

- Путем преобразования его в государственные похороны, - ответил Леандер. - Последние несколько сот лет, насколько мне известно, ни один владыка Британии не погибал от руки убийцы. Я уверен, Виктория была бы необыкновенно польщена, узнав, что она выбрана исправить это досадное упущение.

- Ты очень наблюдателен и непреклонен в своих решениях.

- Конечно. Но не только. Подумай над этим, Дайон. Это драматично, это смело, это ужасно и совершенно восхитительно-шокирующе. Это такая штука, которая заставит половину доминант Англии пережечь от волнения все свои предохранители.

- Это такая штука, которая повлечет анализы первой степени в количестве достаточном, чтобы успокоить весь твой Потерянный Легион на веки вечные.

- Да, такой риск в самом деле есть, - согласился Леандер.

Дайон холодно улыбнулся ему:

- Позволь мне угадать, кому предназначено раньше всех заработать первую степень.

- Это будет твое последнее дело, - сказал Леандер. - После него ты сможешь с почетом уйти в отставку.

- А из головы моей сделают кашу. Нет уж, спасибо. Пусть кто-нибудь другой стяжает себе славу. Лучше всего - ты.

- Что это? - спросила Сильфида с беспомощным замешательством. - Это какая-то шутка?

- Да, любовь моя, мы так веселимся, - объяснил Дайон. - Этот джентльмен хочет, чтобы я в обмен на ничего разрезал королеву Викторию пополам.

- Не на ничего, а на то, чтобы ничего больше не делать, - поправил Леандер, со значением посмотрев на Сильфиду. - А также в обмен на твое гарантированное мирное разрешение от бремени.

- Обычно, - объяснил Дайон, - он живет под мокрым камнем, и продолжительная сухая погода его расстраивает.

- Конечно, - вкрадчиво сказал Леандер, поднимая лазерный пистолет, если тебя не интересует благополучие третьего и четвертого поколений - или даже второго, - мы можем, некоторым образом, устроить все отныне и навеки.

- Не так быстро, скорпион, - крикнул Дайон. - Откуда я знаю, что это будет последний гамбит? Леандер вздохнул:

- Разве между нами нет полного доверия?

- Нет.

- Ты меня огорчаешь. Ну ладно... Вот здесь подписанное мною лично признание, что я несу персональную ответственность за покраску членов парламента и планируемую смерть королевы. Это гарантия твоей свободы. Я уверен, при малейшем недопонимании между нами ты или твоя прекрасная инфра будете знать, что сделать с этой бумагой.

Дайон посмотрел, на темнеющее небо и поежился.

- Здесь холоднее, чем ты думаешь. Пойдем внутрь и обсудим твою маленькую попытку государственной измены за стаканом-другим болеутоляющего.

- Прекрасно. - Леандер убрал лазерный пистолет. - Кстати, если я не вернусь в Лондон завтра к полудню, ты будешь мертв и, следовательно, совершенно не способен узреть столь интересующее тебя будущее твоих отпрысков, потенциальных или уже имеющихся. Это было бы очень грустно, не правда ли?

- Возможно, - согласился Дайон. - Как бы там ни было, твое сообщение принято к сведению. Сильфида заплакала.

- Это кошмар, - рыдала она, - этого не может быть. Все, что мы хотим, - жить и любить друг друга и чтобы нас оставили в покое. Почему кто-то хочет разрушить все это?

Дайон нежно поцеловал ее:

- Это вопрос на шестьдесят четыре миллиарда львов, любимая. - Он взглянул на Леандера. - И ответ чрезвычайно прост. Потому что какой-то ублюдочный шутник устроил так, что легче богатой доминанте пролезть сквозь игольное ушко, чем бедному жигану попасть в царствие небесное.

17

Стояло прекрасное тихое утро. В пьянящем, как вино, воздухе чувствовался легкий аромат мороза. Дайон, одетый в летный комбинезон переменчивого цвета, с гоночным реактивным ранцем за спиной, распростерся лицом вниз на крыше Мемориала погибшим в первой и второй мировых войнах в Уайтхолле. Дуло его лазерной винтовки с оптическим прицелом осторожно покоилось между толстыми столбами низкой балюстрады Кенотафа. [Памятник англичанам, погибшим в I и II мировых войнах]. Эта балюстрада была пристроена в начале двадцатых годов, когда телевидение еще базировалось в основном на земле, а для съемок государственных событий требовались удобные и выгодные позиции.