Эдмунд Купер - Пять к двенадцати

Доминанта-регистратор, большая скучающая индианка, развалилась за стеклянной кафедрой, бывшей точной копией той, что некогда стояла в уничтоженной церкви. Проектировщики клиники не были лишены сентиментальности - или чувства юмора - и сочли вполне уместным включить в интерьер здания напоминание об учреждении, в котором некогда проповедовалось несколько иное, чем принятое теперь, учение о вечной жизни.

Дайон приблизился к кафедре и попытался привлечь внимание индианки. Та притворилась, что не видит его. Он кашлянул. Индианка продолжала притворяться. Наконец, потеряв терпение, он с силой пнул кафедру и адресовал доминанте оскорбительную гримасу.

С трудом она повернула голову и сфокусировала на нем мутный взгляд, как человек, очнувшийся после дозы старомодного ЛСД. Усилие, потребовавшееся, чтобы вернуться на более низменный уровень сознания, похоже, вызвало у нее глубокое отвращение к Дайону.

- Что тебе нужно, насекомое?

- Привет от Шивы, - мило ответил он, - я хочу зарегистрироваться для инъекций жизни.

- Имя и личный номер?

- Дайон Кэрн, DQM, 17L, 85В.

- Наличные или кридитная карточка?

- Кредитная карточка.

- Вставь ее сюда, малыш. - Она показала на щель контрольного устройства сбоку от кафедры. - А ты случайно не пытаешься лечиться на халяву?

Вместо ответа Дайон вставил карточку и терпеливо подождал, пока доминанта прочитает на своем экране баланс.

- Ах, вот как! - сказала она несколько удивленно. - Свыше тридцати пяти тысяч. Вот на что способна трудящаяся пчелка.

- Ах, вот как! - эхом отозвался Дайон, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало удивления. - Ничего особенного, ведь это мой мед.

Доминанта снизошла до улыбки:

- Мы опасаемся... Вы же знаете, находятся такие типы, которые хотят пройти курс лечения, не имея за душой ни гроша.

- Какой безнравственный мир, - согласился Дайон, - повсюду ложь и коррупция.

Зазвонил маленький колокольчик, и небольшое приемное устройство, смонтированное на краю кафедры, выбросило тонкую полоску пластика, содержащую в закодированной форме все данные о психосоматическом профиле Дайона. Индианка передала эту полоску ему.

- Пожалуйста, вставьте карту в платежную щель. Стоимость лечения сейчас - семьсот пятьдесят львов.

Дайон вставил кредитную карточку, размышляя с меньшим, чем можно было ожидать, удовольствием о бреши в семьсот пятьдесят львов, которую он проделает в сбережениях Джуно. Десять тысяч, говорила она. А на самом деле - тридцать пять. Черт побери, эта большая сука под завязку набита деньгами.

- Располагайтесь, месье, - сказала индианка, небрежным движением руки показывая на кресло. - Придется немного подождать.

- Долго?

Она пожала плечами:

- Кто знает. Требуется определенное время, чтобы подготовить инъекционные дозы. Выпейте чаю или кофе, пока вас не позовут. Поразмышляйте о вечном. Кофе, чай и вечное - все здесь, в этом доме.

Дайон уселся в одно из удобных облегающих кресел против необычайно громадного панорамного окна. Жиганы и совы не обращали на него внимания, погруженные в свои собственные заботы. Какое-то время он слушал встроенный в спинку его кресла радиоприемник, самопроизвольно переключавшийся с программы на программу. После фрагментов "Военного марша", "Ларго" и "Доминанта, доминанта, возьми меня, смерть моя наступает", да плюс еще обрывков речи на французском, немецком, английском и общеевропейском языках, Дайон решил, что с него хватит, и заставил радиоточку замолчать, с силой надавив на нее затылком. Дрожь и холодный пот вернулись к нему снова, и, чтобы отвлечься, он стал пристально смотреть в окно. Трафальгарская площадь выглядела как гигантский пустой стадион.

Где, Стоупс побери, все эти мифические банды гладиаторов, посвятивших себя смерти и гордо салютующих перед каждым кровавым оргазмом? Куда подевались убийцы и их жертвы в этой задавленной доминантами, балансирующей на грани помешательства тюрьме полужизни и полусмерти. Где, о где свирепое удовольствие от жизни, дающейся только один раз? На такие вопросы уже не бывает ответа. Никогда и нигде

И все же, глядя в окно, он увидел ответ - знамение, которое, крутясь и переворачиваясь, падало с серого утреннего неба.

Все происходило медленно, как во сне, и в продолжение напрягшихся перед ударом о землю секунд у Дайона оказалось достаточно времени, чтобы определить пол падающего тела. Это была доминанта - гладкая и грациозная, как тюлень, в своем облегающем черном летном комбинезоне,