Эдмунд Купер - Сомнительная полночь

- Пожалуйста! - голос у нее стал низким и дрожал. - Пожалуйста, ничего не говорите, дорогой Джон. Я научилась беречь иллюзии. И меня это радует, поэтому я не прошу ничего больше.

- Скажи, по крайней мере, почему мы так разговариваем?

- Потому, - медленно начала Марион-А, - что я заключила секретную сделку с собой. Я поклялась, что если андроиды победят, я убью вас, чтобы спасти от Анализа. Но я дала и другую клятву, на случай если они проиграют.

- Что это за клятва?

- Дорогой Джон, я бы попросила вас сделать кое-что для меня. Я хотела бы, чтоб вы сказали: "Марион, моя дорогая, ты знаешь, что такое счастье". А потом я хочу, чтобы вы ушли, ушли не оглядываясь.

Вдруг Маркхэм все понял, как понял и то, что ничего нельзя изменить.

На секунду он обнял Марион-А. На секунду его губы почувствовали теплую ровную поверхность ее лба. Потом он сказал:

- Марион, моя дорогая, единственная, если ты научилась понимать, что такое счастье, то меня ты научила понимать, что такое любовь.

Потом он повернулся и быстрым решительным шагом пошел к двери. Сзади раздался выстрел, и Египетскую Галерею осветила невероятно яркая вспышка; потом все снова погрузилось в полумрак.

Позади него лежал мир смерти и тьмы, мир, полный секретов недавнего и далекого прошлого. Впереди был мир рассвета. Мир жизни и света, который стоял, как всегда, на грани непредсказуемого будущего.

И пока он шел к этому миру, на голоса поющих людей, к ясному красному восходу, яркий, бесконечный калейдоскоп вспыхнул в его мозгу.

Он снова увидел - с живой реальностью мечты - Кэйти, малыша Джонни и Сару. Их крошечную цитадель - дом в Хэмпстеде. Все это было чудесно и, хотя и потеряно, помогло ему обрести веру и смелость, чтобы занять место в этом мире, который, подобно любому другому, не мог полностью отказаться от ценностей прошлого.

Наконец он увидел Марион-А такой, какой она была, когда он увидел ее впервые. И он знал, что она тоже стала частью того живого прошлого, в котором она и Кэйти - странный двойной образ - предлагали ему дар свободы. Будущее без теней...

И неожиданно на сердце у него стало легко. Маркхэм вышел на широкие ступени Музея, бросил взгляд на розовеющее небо, а потом перевел его на Вивиан, что ждала его рядом с Проф. Хиггенсом.

Проф. что-то говорил людям, которые уже начали гордиться тем, что когда-то их называли Беглецами. Маркхэм не смог удержаться от иронической улыбки, услышав последние слова Проф. Хиггенса.

- Сегодня - Лондон, - сказал Проф., радостно искажая цитату из почти забытого тирана двадцатого столетия, которого звали Адольф Гитлер. Сегодня - Лондон, а завтра - весь мир!