Андрей Курков: Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

И тут рожавшая завыла. Бабы снова насели руками на живот, и в этот момент красный сморщенный комочек вывалился из утробы рожавшей на серое полотно, и столпившиеся вокруг новопалестиняне прильнули ближе, наклонившись и оглядывая младенца.

- Ай, нож где? - спрашивала тонким голосом одна из двух баб-повитух. Пуповину перерезать надобно... Нож-то?..

Но никто не слушал ее. Люди остолбенело смотрели на лавку.

- Нож-то где? - уже слезливо выкрикнула баба. Ангел, поняв, в чем дело, пробился сквозь плотно стоявших новопалестинян и подбежал к столу за печкой, но ножа на нем не было. Он пробежал вдоль лавок, но и там не было ножей, и тогда он выбежал из коровника и бросился что было сил к недавно отстроенной зимней кухне.

Там, схватив со стола большой тесак, он побежал назад. Растолкав все еще остолбенелых людей, пробился к лавке и протянул нож бабе.

- Да уж не нада... - отмахнулась она, показав на горбуна, сидевшего на краю лавки и ковырявшегося пальцем в зубах.

Ангел перевел удивленный взгляд на счетовода.

- Да перекусил я уж, чего мучиться... - сказал тот, не вынимая толстого указательного пальца изо рта.

Так, с тесаком в руке, ангел снова отошел к людям, став среди первого ряда.

Бабы тем временем ворожили над новорожденным, завязывали пуповину узлом и каждую минуту наклонялись к полу, полоская руки в бадейке с водой.

Ангел вздохнул и отвел глаза в сторону. И увидел Катю. Учительница тоже стояла, прикипев взглядом к младенцу. Но, видимо почувствовав на себе взгляд, обернулась. Глянула на ангела как-то испуганно, покраснела и отступила назад, а на ее место продвинулся длинный сутулый красноармеец, в глазах которого светилось радостное и чуть озорное любопытство.