Андрей Курков: Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

Директор спиртозавода Лимонов, бывший летчик-полярник, на следующий же день вызвал народных контролеров к себе и сказал:

- На нашем заводе самое главное - дисциплина. И этим я прошу вас заняться. После окончания войны работники расслабились со всеми вытекающими отсюда последствиями, и с этим надо немедленно бороться.

Директор Лимонов своей крупностью и медлительностью в движениях напоминал медведя. Одет он был всегда одинаково: в темно-зеленые брюки и в коричневую кожанную куртку. Когда он сидел в кабинете - то куртка была расстегнута, а когда выходил - застегивал ее.

Под конец короткого разговора он вручил контролерам по копии инструкций по безопасности труда на спиртозаводах СССР.

- Прочтите и запомните, а лучше перепишите! - сказал он. - И за каждое нарушение - к ногтю! Плевать, кто нарушил - уборщица или начальник цеха. Ясно?

Вечерний город подсвечивал синее небо, и даже не верилось, что уже глубокая осень.

Так началась их жизнь и работа в Краснореченске.

Потом началась зима, и Добрынин с первой получки купил себе пальто с каракулевым воротником. Может быть, он и не купил бы себе это пальто, если б случайно не совпали день получки и приезд в Краснореченск ОРСовского поезда-универмага. Да и Ваплахов, любивший добротно и тепло одеваться, уже все уши прожужжал Павлу Добрынину о том, что чем лучше человек одевается, тем больше его уважают. А Добрынин любил уважение и знал, что он его заслуживает.

И на самом деле работники спиртозавода, казалось, уже уважали народных контролеров, а некоторые даже побаивались. Ведь не давали Добрынин и Ваплахов спуску нарушителям дисциплины и инструкции. А уж если ловили они кого-нибудь с папиросой во рту на территории завода - плохо приходилось тому работнику. Человек пять уже уволили, а сколько человек лишились премий и грамот сосчитать трудно.

По воскресеньям народные контролеры ходили в кино или в клуб. А один раз даже зашли они на танцы, но, конечно, не умея танцевать, просто посмотрели на этот праздник, чувствуя добрую зависть к новой советской молодежи.

Приближалась весна. План постоянно перевыполнялся. Дисциплина поддерживалась надежно, и поэтому царил на заводе порядок.

Царил порядок и в квартире народных контролеров. Кроме бытового порядка, за который отвечал Ваплахов, присутствовал там и порядок политический. Ощутив внезапно возникшую стабильность жизни, Добрынин заказал заводскому столяру книжные полки, а когда полки были готовы - стал покупать книги. По субботам после работы Добрынин проводил для своего старинного друга Ваплахова политинформацию, заканчивавшуюся каждый раз чтением нового рассказа из третьей книги про Ленина.

Заходил к ним пару раз и директор спиртозавода Лимонов. С удовольствием он рассказывал про свой полярный жизненный опыт, а потом слушал рассказы Добрынина о пережитых им трудностях. Ваплахов обычно молчал и только иногда добавлял в рассказы Добрынина забытые им детали.

Шла обычная, спокойная трудовая жизнь. Полностью освоившись в новых условиях, Добрынин и Ваплахов взяли под контроль не только дисциплину, но и некоторые особенно важные производственные процессы, а особенно еженедельную перекачку спирта из огромных - метров пять в глубину - стальных чанов в подаваемые прямо на территорию завода железнодорожные цистерны. До появления на заводе контролеров при этой перекачке терялось, разливалось по земле и асфальту до двухсот литров спирта, но как только появились Добрынин и Ваплахов - и здесь наступил полный порядок, и пролитый спирт можно было пересчитать по каплям.

Пришло время контролерам фотографироваться на Доску почета. Фотограф пришел прямо на спиртозавод. Вместе с ним пришел корреспондент местной газеты. Корреспондента Добрынин и Ваплахов уже знали - он не раз писал заметки об их работе. После короткого разговора в кабинете народного контроля фотограф потер ладони и принялся за дело. Сначала он усадил за стол Добрынина, минут десять мучил его просьбами чуть наклонить голову, чуть улыбнуться, чуть приподнять подбородок и брови. Наконец отщелкав несколько кадров будущего портрета, он взялся за Ваплахова.

- У вас очень интересное лицо! - сказал фотограф, профессионально присматриваясь. - Очень интересное. Ваплахов почувствовал в груди волнение. Хорошо, что Добрынин, понимая волнение друга, вставил неожиданно:

- Красивое русское лицо, а какие седые волосы! Тут и фотограф переключил свое внимание на пышную седину Ваплахова.