Владимир Владко - Аргонавты вселенной (редакция 1939 года)

На расстоянии десяти-пятнадцати метров от него, внизу, возле одной из стен пещеры, на глыбе земли лежал человек в скафандре. Он бессильно склонил круглый шлем на руки, рядом с ним лежала винтовка. Человек лежал неподвижно, как мертвый… Это был Василий.

И вдоль той же стены к обмершему, должно быть потерявшему сознание юноше быстро ползло гигантское чудовище. Длинные тонкие усы жадно обшаривали воздух, приближаясь к Василию. Гигантское тело быстро продвигалось вперед, поддерживаемое несколькими лапами. Две из них, передние, были широкие, как грабли, с острыми страшными зубцами. Одна из них поднялась, затем вторая.

Тонкий длинный ус тронул неподвижную фигуру в скафандре, и сразу же в воздухе с молниеносной быстротою поднялась широкая граблеподобная лапа, готовая упасть на человека и раздавить его.

Лапа вздрагивала в воздухе, приближаясь к человеку в скафандре, словно прицеливаясь для последнего решительного удара.

Николай Петрович наконец поднял голову от сложного рисунка, который он долго и старательно вычерчивал на бумаге. Сокол, все время внимательно следивший за движениями руки Рындина, перевел взгляд на академика.

— Итак, — неуверенно произнес он, — итак, что получается?

Рындин задумчиво посмотрел на него, на рисунок, опять на Сокола. И лишь после этого медленно ответил:

— Ничего утешительного не получается, дорогой Вадим… Ничего утешительного!

Он рассеянно сделал карандашом несколько широких черточек возле рисунка, словно пробуя карандаш. И продолжал, одновременно проводя карандашом на бумаге такие же черточки, как бы подчеркивая свои слова:

— Вот мои выводы. Ракета стояла раньше неплохо. Василий… — Он тяжело вздохнул. — Василий правильно заметил, что из этого положения можно было прямо стартовать. Дать несколько взрывов, начать движение — и ракета пошла бы вверх. Правда, здесь был бы известный риск. Старт нельзя было бы назвать вполне безопасным, но во всяком случае это было возможно. Теперь, после визита того чудовища, которое вздумало забавляться нашим кораблем и перекидывать его со стороны на сторону, ракета изменила положение. Она загрузла носом в почве, подняла хвост вверх. Дюзы смотрят в небо. Сделать взрывы — значит, погрузиться еще больше в почву. Понимаете?

Сокол молчал.

— Разумеется, нам еще рано думать об отлете. Мы ничего пока что не нашли… разве что потеряли. Поживем — увидим. Может быть, еще какое-нибудь страшилище пожелает поиграть кораблем и поставит его как следует, — пошутил Николай Петрович. Но Сокол даже не улыбнулся.

Он сидел неподвижно и крутил пряди волос, спадавшие ему, как и всегда, на лоб. Вот он снял свои очки, протер их, надел и внимательно посмотрел на Рындина.

— Николай Петрович, — произнес он наконец, — нельзя ли будет, скажем, подкопать почву под ракетой… чтобы ракета стала ровнее. Хотите, я посмотрю?

Рындин спокойно улыбнулся:

— А не рано ли, Вадим? Повторяю, нам спешить некуда. Еще успеем. Или вас уже назад, на Землю тянет?

Сокол покраснел:

— Нет, не то… не то, Николай Петрович…

— А что же?

— Я скажу вам откровенно. Меня всегда нервировала неизвестность. Я могу недурно работать, Николай Петрович (и вы это хорошо знаете), но я должен знать, что будет дальше. Вот сейчас, когда…

Сокол заметно волновался. Он поднялся, выпил воды, сел на место и опять встал:

— Ну вот, меня нервирует сознание того, что путь к возвращению домой как будто отрезан. Нет, Николай Петрович, нет, уверяю вас, я не думаю о возвращении — по крайней мере до того времени, пока найдем Василия и разыщем наши элементы. Но — с какой радостью я делал бы все, если бы знал, что эта возможность возвращения не отрезана… Ну, вот, такой я глупый, такая у меня особенность. Не могу я таиться перед вами, Николай Петрович…

Рындин слушал Сокола, не сводя с него глаз. Он помолчал с минутку.

— Садитесь, Вадим, — ответил он. — Я понимаю вас. Поймите и вы меня. Возможность возвратиться назад не отрезана.

— Как?

— У меня есть свои мысли. Позже я познакомлю вас с ними. Нужно еще все обдумать, взвесить. Во всяком случае, в своем докладе, который мы должны отослать на Землю, я не говорю, что наше положение безнадежно. Наоборот, я уверен, что мы счастливо возвратимся назад. Только бы найти Василия! Кстати — после того, как Борис сообщил, что спускается вниз, вы ничего больше не слышали от него?

— Нет.

— Вот это и беспокоит меня больше всего. Что ж, будем надеяться, что Борис найдет нашего юношу. Теперь слушайте, Вадим. Пойдите на минутку в навигаторскую рубку и напишите там письмо. Мы с вами сейчас отправим вторую ракету-письмоносца. Идите, пишите, только не слишком долго, я хочу сделать это, пока возвратятся Борис и Василий!