Татьяна Минасян: Оборотная сторона

— Да, но что же нам делать?! — всхлипнул Петров. И лицо Виктории, как только она услышала этот вопрос, мгновенно оживилось, словно бы она только его и ждала:

— Вы ведь сможете пересидеть солнечную бурю внутри вездехода в скафандрах? А потом, после того, как она пройдет, продолжите исследования. К тому времени, как вы закончите, мы отправим к вам еще один челнок — на нем и вернетесь.

— А разве он у нас есть? — изумился Райский.

— Будет, — заверила его Мон. — Мы постараемся построить его как можно быстрее. Лев уставился на экран, пытаясь понять, не шутит ли его оставшаяся на Земле начальница. Изначально планировалось, что они пробудут на Луне не больше месяца.

Соответственно, и запасов еды у них должно было хватить только на это время. Ну, может, чуть дольше, если они начнут экономить. Да к тому же, неизвестно, что будет с системами очистки воды и воздуха, которые тоже могут пострадать из-за солнечной бури. А постройка космического корабля, как бы сильно ее не ускоряли, все равно не завершится раньше, чем через полгода. По самым приблизительным подсчетам выходило, что второй корабль ни при каких обстоятельствах не успеет к ним вовремя!

— Так значит, мы сможем остаться? И изучить пещеру и все остальное? — пока старший из космонавтов искал подвох в словах координатора, младший воспринял их, как руководство к действию.

— Стоп! — перебил его Райский. — Мы не сможем остаться, потому что второй челнок сюда не успеет. Наш «Триумф» строился год, а питание мы сможем растянуть месяца на два — это в самом лучшем случае. Виктория Юлиановна, то, что вы предлагаете, невозможно. Мон закусила гуду и медленно кивнула:

— Да, Лев Борисович, вы правы. Я не подумала. Простите меня, просто мы все так надеялись на успех вашего полета… Не только ученые, а вообще все, весь народ. Когда вы вышли на Луну, мы опять стали гордиться своей страной. А другие государства снова начали нас уважать… Это было такое необыкновенное чувство — мне вам даже не передать… Ладно, не важно, теперь уже ничего не изменишь. Возвращайтесь, конечно же.

— Нет!!! — голос Николая эхом откликнулся на ее речь. — Нет, Виктория Юлиановна, не надо так говорить! Мы ни за что не допустим… Не разочаруем… Короче, мы останемся и будем ждать спасателей, вот!

— Петров, погоди! — прикрикнул на него Райский. — Отставить. Главный здесь я, и я еще ничего не решил.

— Если вы действительно хотите остаться, — отозвалась Виктория на слова Петрова, — это будет… Я даже не знаю, что сказать. Я в вас верила, я знала, что вы — настоящие энтузиасты, настоящие герои… — тут она, видимо, услышала ответ Райского, потому что выражение ее лица резко изменилось и она добавила уже менее восторженным тоном. — Но, конечно, вас никто ни к чему не принуждает. Подумайте как следует, посовещайтесь — несколько минут у вас еще есть.

— Да конечно же, мы останемся, тут даже думать не о чем! — закричал Петров, но Виктория уже протянула руку к своему пульту и отключила связь. Точнее, хотела отключить, но то ли в ее технике что-то не сработало, то ли она сама от волнения нажала не на ту кнопку, но после этого исчезло только ее изображение на экране. А вот голос координатора по-прежнему был хорошо слышен и сидящему в «Триумфе» Райкому, и бегающему вокруг него кругами Петрову. А вместе с ее голосом в динамиках послышался еще и испуганный голосок ее секретарши — правда, что именно она спросила у своей начальницы, Райский не разобрал, зато ответ Виктории был предельно отчетливым:

— Что ты несешь? Какая, к лешему, жалость? Ты что, не понимаешь — если они ничего там не найдут, денег на новые полеты нам уже не выделят! Опять скажут, что летать в космос, когда полстраны голодает — это преступление! Нам нужны новые открытия, нужно снова стать космической державой. Нужны территории на Луне, которые мы сможем считать своими! Что такое, по сравнению с этим, две смерти — тем более, добровольные?! Секретарь Виктории что-то пискнула в ответ, но тут ее связь с «Триумфом» прервалась окончательно. Николай тихо охнул, и в челноке воцарилась полная тишина.

— Все слышал? — спросил Лев у напарника. Тот пробурчал что-то неразборчивое, но звучащее вполне утвердительно. Райский устало облокотился на пульт. Вот, значит, как. Координатор ни минуты не сомневается, что они сами решат остаться, узнать, что находится в обнаруженной Николаем пещере, и, выполнив свой долг перед страной, красиво умереть. Вернее, это с Земли будет выглядеть красиво и романтично, а на самом деле… Смерть в космосе всегда или мгновенная, или очень долгая и мучительная — от голода, жажды, удушья, радиации… И руководители лунного проекта, отправляющие их на Луну в плохо защищенном и не рассчитанном на солнечные бури корабле, посылали их именно на такую долгую и неизбежную смерть, не оставив им почти никакого шанса ее избежать. И даже теперь, когда они с Петровым все узнали, там, на Земле, никто не сомневается, что они захотят остаться, чтобы продолжить выполнять программу. И чтобы умереть во имя высокой и благородной цели. Так же, как Блинов и братья Хвостовы, а может, и еще кто-нибудь из добровольцев, погибших на испытаниях. Как там говорила Виктория? «Отдали жизнь за высшие ценности»… Лев вдруг вспомнил стоящую на ее столе фотографию детей. И со всей остротой почувствовал: жить в мире, где женщина и мать говорит о том, что его жизнь ничего не стоит, ему страшно. Точнее, даже не страшно, а просто противно до тошноты. Что ж, он не выбирал, в каком мире родиться, но, по крайней мере, слепо подчиняться таким людям, как Виктория, и идти у них на поводу, он тоже не обязан!