Константин Костин - Подрядчик

Уже часа через полтора пути мне пришло в голову, что план не совсем гладкий… еще бы! Двенадцать лет я не ходил пешком дальше, чем на двести метров, а тут — почти марафонская дистанция!

В сады я зашел не через два часа, как планировал, а через все четыре. Уставший, грязный, мокрый — мостик через речку еще не поставили, так что пришлось прыгать по камням. Стоит заметить — скользким камням. Благо, глубина небольшая — по колено. Дырка в заборе, которую я так хорошо помнил, оказалась на месте. Здесь же она будет и через десять лет, и через двадцать, и, скорее всего, через тридцать тоже. Есть вещи, которые не меняются.

Невдалеке, на берегу пруда, горел костер, вокруг которого темнели несколько фигур. Смеялись девушки, а чей-то хриплый голос пел под гитару «Но если есть в кармане пачка сигарет». Мнда… пачки сигарет как раз не было, а курить хотелось уже не чертовски, а просто адски. Когда-то и мы здесь сидели, точно так же, на этом же месте, и тоже бацали Цоя под гитару… забавно! С одной стороны — воды с тех пор утекло — немеряно, а с другой — до тех времен еще добрый десяток лет!

До родного участка я добрел одновременно с рассветом. Соседи или спали, или же просто никого не было. Не важно, главное, что я перемахнул через ограду, оставаясь незамеченным. Гвоздь, согнутый особым образом, заменяющий ключ от домика, нашелся не под половиком, и даже не на притолоке, а в цветочном горшке. Значит дверь закрывал отец. Он вообще ко всем вопросам подходил более обстоятельно, чем маменька. Скинув грязную, мокрую, заляпанную кровью одежду, я надел отцовский халат и открыл холодильник.

— О, моя радость! — улыбнулся я.

Здесь нашлась бутылка «Пшеничной», запотевшая сразу, как я ее поставил на стол. Следом за ней отправился кусок сала. В погребе я нашел банку соленых огурцов, а в шкафу, заменяющем хлебницу — буханку ржаного хлеба и пачку «Беломора». Да-да, было время, когда папиросы покупали ради табака, а не для того, чтобы забивать в них шалу!

Выпив рюмку водки, закусив огурцом, я начал думать что все не так уж и плохо, а выпив вторую, и засмолив сигарету, я понял — выберусь и из этой передряги. Могло бы быть не просто хуже, а значительно хуже! А так — подумаешь, перенесся на двадцать лет назад, вместо двух. И что? В своем городе я знаю каждый кустик, каждую трещину на асфальте, каждый кирпич и каждую «балтийскую» отметку. Вздремну пару часиков, вернусь в город, найду Семенова, и, пока он напрягает голову, солью предкам все содержимое своего наладонника… а батя уж найдет применения этой информации, в этом я ничуть не сомневался.

— Твою ж мать! — пробормотал я, переворачиваясь на другой бок. — Приснится же такое!

И то верно — сон на редкость бредовый. Будто бы развалился цех, который я строил! Да нереально! Все, что я строил — стояло, стоит, и стоять будет! А еще — что меня хотели грохнуть, что Семенов построил машину времени, и я оказался в восемьдесят восьмом году, где меня опять попытались замочить, но, вместо этого, я сам завалил двоих жуликов! Бредятина полнейшая! Был бы я Лукьяненко — книгу бы написал… а что, говорят же, что многим личностям с мировыми именами и сюжеты книг, и симфонии, и даже целые периодические таблицы во сне приходили! Может, бросить стройку, и за перо взяться?

Усмехнувшись, я открыл глаза… да так и застыл, с кривой усмешкой на лице. Стол, допотопный холодильник «Ковровец», газета «Правда» на скамейке, пустая бутылка «Пшеничной», ходики на стене… не приснилось.

— Здрасти, приехали, — произнес я, вставая с кровати.

Не приснилось… Нащупав на столе пачку «Беломора» и коробок спичек, я прикурил папиросину. Голова стала соображать намного лучше. По большому счету, все остается без изменений, приоритетная задача — найти Семенова, а там видно будет. Другой вопрос — в таком виде хорошо стоять перед командармом полвека назад, а сегодня первый же мент меня повяжет. По меньшей мере, стоило отмыться от крови, и, если повезет — от грязи тоже. Немаловажный момент — стрелки на ходиках показывали половину пятого, и, судя по всему — не утра, значит сегодня Евгения Борисовича в институте уже не поймаю…

— До апельсина, — махнул я рукой. — Завтра найду.

Опустошив карманы, сложив вещи в шкаф, я взял одежду в охапку и отправился в баню. Здесь, подкинув дровишек, утопив шмотки в тазике с водой и присыпав их половиной пачки порошка, я принялся за руки. Кровь не отмывалась, а отламывалась целыми кусками. Вспомнив кое-что, я поднял половик в предбаннике и открыл погребок. Пятилитровая алюминиевая канистра с пивом оказалась на месте. Да-да, батя у меня человек запасливый! Сделав несколько глотков прямо из горловины, я понял — вот оно, счастье! Но самое обалденное то, что уже почти сутки молчит телефон, никто меня не долбит, никто не хочет ни новый коттедж, ни зарплату, никто не предлагает купить кирпич по «конкурентной» цене. Лепота!