Константин Костин - Подрядчик

— Какие восемьдесят копеек? — возмутился я. — С утра курс двадцать четыре рубля с копейками был!

— Да побойся Бога! Двадцать рублей за доллар — и ни копейки больше!

— Хрен с тобой, — ответил я. — Тысячи рублей за глаза.

— Тысяча — так тысяча, — согласился бандит, глядя куда-то поверх моего плеча.

Я инстинктивно начал разворачиваться, но не успел — в затылок уперлось что-то твердое и холодное. В меня еще ни разу не такали стволом пистолета, но я, почему-то, догадался, что это он и есть.

— Что, падла легавая, не ждал? — оскалился жулик. — Думал, я поверю, что какой-то лошара такой пресс гринов на кармане таскает?

Да, блин, было же время… когда каждый, у кого в кармане больше пятидесяти рублей уже считался миллионером — то есть врагом Советской Власти. А, если врагом не был — то, значит, работал на нее. Угораздило же меня так встрять!

— Здрасти, приехали, — вздохнул я. — А теперь-то что?

— Теперь мы поменяем тебя на автобус, который довезет нас до Кубы, — ответил из-за спины тонкий, писклявый голос, видимо, принадлежавший Скелету.

— Так братцы… — я осторожно, чтобы не спровоцировать стрелка, навалился на спинку кресла, и каким-то там по счету позвонком почувствовал рукоятку Беретты, заткнутой за пояс. — С пересадкой придется ехать-то… где-то в районе Атлантического океана.

— Вот попандос, Акимыч! — снова пропищал тощий. — Я же говорил, что это — в Бразилии.

— Не парься, Скелет, — отмахнулся Фима. — Сейчас Алексей Сергеевич поделится с нами капустой, и все будет ништяк. Чего зенки-то вылупил? — обратился он уже ко мне. — Лопатник доставай.

И тут я понял смысл этого развода. Ну конечно! Стрелять здесь, в квартире, где оба жулика уже засветились — никто не будет! КГБ в те времена работала на раз — на два бандиты уже смотрели на юг из окон где-нибудь на Новой Земле. Лоховская разводка. Пожалуй, только у законченного совка штаны от такого наезда наполнятся, у тех же, кто жил в веселые девяностые, нервы отштампованы из 120-миллиметрового дюралевого бронированного листа — как лобовая броня у танка.

— Тихо, братцы, тихо! — развел я в стороны руки, цепляя носком ботинка нижнюю полочку журнального столика. — Сейчас я достану лопатник, отдам его вам, и тихо уйду — договорились?

Громила подался вперед, стрелок тоже расслабился — давление ствола шпалера на затылок уменьшилось. Замерев на мгновение, еще раз просчитав в голове ситуацию, я поддел носком столик и зафутболил его в Фиму. Зазвенела, падая на пол посуда. Рука же, действуя независимо от головы, достала из-за пояса ствол, и я, не разворачиваясь, через плечо, наугад, выпустил четыре маслины. Голова взорвалась острой болью, в ушах зазвенело. Еще бы! Бабахнуть прямо у себя над ухом! Я не услышал — почувствовал — удар тела об пол. Хотя… какого там тела — полмешка картошки.

Столешница, ударившись об лоб жулика, раскололась пополам. Фима, слегка ошарашенный напором, уже начал подниматься с кресла, протягивая ко мне свои огроменные ручищи. Вот это оружие пострашнее пистолета! Мгновенно сменив линию прицела, я еще дважды нажал на спуск. Но громила не остановился — лишь глаза его стали шире и круглее. Последний выстрел ушел в потолок — бандит налетел на меня и сбил вместе с креслом на пол. Вот, кажись, мне и хана…

Закрыв глаза, я приготовился к удару чудовищной лапищи, от которого, собственно, та самая хана мне и настанет. Кровь пульсировала в висках с такой силой, что вены, казалось, взорвутся. Стук… стук… стук… я ждал удара, но его так и не последовало. Набравшись смелости, я открыл глаза. По очереди. Сначала один, потом другой.

Тело громилы лежало, свесившись с перевернутого кресла. Из двух отверстий на спине толчками вытекала кровь. Ай да я! Уперевшись рукой в пол, угодив во что-то липкое, я поднялся на колени. Второй бандит лежал рядом. Вместо его правого глаза зияла огромная дыра.

— Твою ж мать, — прохрипел я. — Вот уж на самом деле — дуракам везет.

Однако, можно было спорить на что угодно — какой-нибудь добропорядочный товарищ вспомнил о своем гражданском долге после первого же выстрела, и уже позвонил куда следует. Да, до ближайшего отделения милиции километров пять, но, опять же, в восемьдесят восьмом году на улицах в час ночи еще не было пробок! Надо тикать.

Пистолет отлетел пес знает куда, искать его слишком долго. Но пачка банкнот валялась на самом видном месте. Подобрав ее, я схватил первое, что попалось под руку, а это оказался видеомагнитофон, и метнул снаряд в окно. Пластиковая коробка разнесла стекло вдребезги, но звона, кроме того, что и так засел у меня в голове, я не услышал. Разбежавшись, я запрыгнул на подоконник. Ох… кажется, первый этаж, но, один черт, высоко. И, признаться, сыкотно.