Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Лирические, полные человеколюбивого сострадания строки. О чем, о каких событиях напоминали они?

В 1093 г., за 92 года до похода Игоря, половцы в очередной раз обрушились на русские земли и дошли почти до самого Киева. Навстречу им выступило объединенное войско русских князей Святополка Киевского, Владимира Мономаха Черниговского и его юного брата Ростислава Переяславского. Молодому князю было тогда 23 года. В битве у древнего Треполя русские потерпели жестокое поражение и бежали. Но судьба по была такой милостивой к Ростиславу, как впоследствии к Игорю. Переправляясь через Стугну, юноша князь утонул на глазах у своего прославленного брата.

Молодость Ростислава, безутешное горе его матери запечатлелись в памяти современников. «Ростислава же, — замечает летописец, — поискав, нашли в реке и принесли в Киев, и оплакала его мать, и все люди очень печалились о нем, молодости ради его».

Помимо летописи и «Слова» известия об этой битве и гибели Ростислава сохранились в «Поучении Мономаха» и в Киево-Печерском Патерике. Перечисляя свои труды и походы, Владимир, вероятно уже на склоне лет, кратко пишет: «После смерти отца и при Святополке на Стугне бились мы с половцами до вечера, бились у Халепа, и потом мир заключили с Тугорканом и с другими князьями половецкими». О смерти брата и сокрушительном поражении не сказано ни слова. Старый князь умел пользоваться фигурой умолчания.

Монахи знаменитого Печерского монастыря в Киеве рассказывали обо всем этом несколько иначе. Якобы перед отправлением в поход Ростислав с дружинниками поехал в монастырь испросить благословения. На берегу Днепра встретился им монах Григорий, набиравший воду. Спутники князя посмеялись над ним. Тогда Григорий объявил: «Все вы в воде умрете и с князем вашим». Услышав это, Ростислав распалился гневом, велел связать старца и утопить. Не пожелал он и прийти на похороны строптивого монаха, а Владимир Мономах пришел. Предсказание сбылось. Рассказчик Патерика с оттенком злорадства сообщает, как у Треполя «полкома сошедшимася, побегоша князи наши от лица противных, и молитвою прееха реку Владимир. Ростислав же утопе со всеми своими, по словеси блаженного Григория».

Итак, перед нами четыре описания одних и тех же событий, четыре мнения, четыре оценки. Летописец, оцепивший факты по горячим следам, когда стыд поражения и боль от утраты близких еще свежи были в памяти, сокрушается по поводу происшедшего и во многом винит князей, прежде всего Святополка, не слушавшего мудрых советов «нарочитых мужей». Для Владимира Мономаха битва у Треполя — не более чем один из множества военных эпизодов его бурной жизни. Печерский монах увидел во всем предначертание свыше и не преминул задним числом укорить и осудить гордеца Ростислава, похвалить «богобоязненного» Владимира, а заодно восславить свой монастырь.

Спустя много лет автор «Слова» вспомнил печальный случай. Но ему чужда нравоучительная мораль церковника. Наоборот, он искренне жалеет безвременно погибшего молодого князя и подводит читателя к мысли, что междоусобицы и распри князей открывают половцам дорогу на Русь.

Однако из сравнения текстов можно извлечь и другие, не менее любопытные подробности. При внимательном чтении заметна некоторая противоречивость в описании хода самой битвы и места гибели Ростислава. Согласно летописи и Патерику, сражение произошло у Треполя, а по Владимиру Мономаху — на речке Стугне у Халепа.

Современная Стугна — почти ручей, едва ли достигающий десятиметровой ширины, а в «Слове о полку Игореве» говорится, что она очень разливается к устью, принимая «чужие» ручьи и потоки.

В чем дело? Может быть, никакой путаницы нет, просто мы не совсем понимаем смысл древних записей? Или Владимир Мономах по прошествии многих лет запамятовал детали? Или автор «Слова» украсил действительность поэтическим вымыслом?

Чтобы разрешить возникшие недоумения, обратимся к летописной статье 1093 г., подробно излагающей интересующие нас события, и попробуем по карте окрестностей Киева представить себе, как было дело.