Юрий Скворцов - На суше и на море. 1975. Выпуск 15

Затем шесть дней и шесть ночей корабли греков летят с раздутыми парусами дальше на север. Отмерив по своим расчетам на карте соответствующее расстояние, Жильбер Пийо устанавливает, что хитроумный Одиссей прибывает на западное побережье Ирландии — в страну лестригонов. Это государство воинственных и диких племен, как рассказывает Гомер. Здесь сырой климат и неудобные скалистые берега, покрытые лесами. По камням текут многочисленные ручьи… На Ирландию очень похоже. Но интересно и то, что отсюда Одиссей устремляется еще дальше на север. И получается теперь, что остров обольстительной Цирцеи — это Гебриды. Плен длился тут ровно год. За это время красавица родила гомеровскому герою сына Телегона.

Отсюда корабли греков опять попадают в Ирландию, то есть в страну туманов, где жители редко видят солнце. Опять существенные совпадения в климатических характеристиках!

Получается теперь, что Сцилла и Харибда должны находиться не у берегов Сицилии, а в Шотландии, а остров Огигия — еще севернее. Какой-то очень странный остров, где прямо из земли бьют фонтаны… (Не Исландия ли это?)

Вот только отсюда Одиссей повернул на юг.

Возможно ли, что еще в XII веке до нашей эры греческие парусники заплывали столь далеко в северные широты? Раньше на этот вопрос было очень трудно ответить. Но теперь наука располагает данными, что уже за 500–700 лет до событий Троянской войны корабли критян и других народов Средиземноморья, искавших олово, довольно регулярно достигали туманных берегов Британии. Значит, новая гипотеза Пийо не так уж смела, как могло показаться с первого взгляда. Пусть даже некоторые крайние точки его карты не совсем верны, но для нас важно совсем другое.

Французский исследователь задался очень интересным вопросом: какова же цель всех этих путешествий Одиссея?

По его мнению, буря в Средиземном море, которая не позволила кораблям попасть на родную Итаку, — это всего лишь хитрость автора, поэтическое преувеличение, композиционный прием.

Хорошо прослеживается в поэме явная тенденция прославить моряков, умножить на пути различные трудности и показать героические усилия в их преодолении. И это все — не случайно. Гомер, собственно говоря, описал не вынужденные скитания по морям и океанам, а целенаправленную исследовательскую экспедицию древних греков.

Что же все-таки столь упорно исследовали греки? Цель у них была, конечно, очень серьезной. Не только сами географические открытия. Судя по всему, целью были и металлы. На первом месте олово, а на втором — золото. Без олова нельзя выплавить бронзу. А какой же это бронзовый век без бронзовых изделий?

Одним из главных источников оловянных руд для всех средиземноморских стран той эпохи были Британские острова. В ценной руде нуждались не только греки. Отсюда — жесточайшая конкуренция в торговле.

Посредником в доставке руды стал город Тартес на Пиренейском полуострове, захваченный финикийцами — главными соперниками греков. Из-за этого цена на дефицитный металл сильно повысилась. Нетрудно теперь представить, сколь высок был для греков соблазн самим посетить далекие кельтские страны и наладить с ними торговые контакты. И это было поручено царю Итаки, превосходному моряку и дипломату.

Можно еще раз вспомнить, как стремился Одиссей к северу и какой отвлекающий маневр он сделал, чтобы тайно обойти Пиренейский полуостров с его финикийским городом. Эту интереснейшую мысль французского исследователя трудно опровергнуть.

Пийо говорит, что есть вполне реальные основания предполагать, что отдельные места поэмы с самого начала были сознательным образом «затуманены», точный путь Одиссея старательно замаскирован «происками богов и полубогов».

В полном соответствии с ситуацией эпохи автором было проявлено старание всячески скрыть от возможных конкурентов пути морской экспедиции и ее географические открытия. Словом, Жильбер Пийо склоняется к мысли, что «Одиссея» была «закодирована», чтобы содержащиеся в ней сведения не могли использовать другие народы для проникновения в западную часть Средиземноморья и в Атлантику.

Миновали века, и постепенно греки забыли о первоначальном смысле поэмы. Не могли знать о нем и первые исследователи этого уникального литературного произведения. Лишь пытливый ум людей второй половины XX века начал расшифровывать этот закодированный эпос.