Журнал «Если» - «Если», 2003 № 04

У Вестера уже не осталось времени, чтобы дать кому-нибудь взятку и с лихвой вернуть мне свое лассо. Он был сожран зеленой гадиной менее чем в ста метрах от собственной конторы.

А я все лежал животом на столе, от отвращения к себе и всему миру глотая соленые слезы и грызя зубами дерево, чтобы не закричать в отчаянии.

Перевела с чешского Елена КОВТУН

В 1996–1998 годах в нашем журнале была опубликована серия «географических» очерков о путях развития жанра в различных странах. Однако критики в основном рассматривали классические периоды в истории литературы той или иной страны. И завершали обзор концом восьмидесятых годов. В последнее время редакция получает немало писем с просьбой рассказать о нынешнем состоянии НФ. Мы постараемся это сделать, но историю тоже напомним.

Рядовой российский любитель фантастики знает о ее чешской «версии» не так уж и много. Читал (если он не слишком молод) «Фабрику Абсолюта» и «Войну с саламандрами» Карела Чапека. Может быть, вспомнит (если он действительно серьезный поклонник жанра) переводившиеся в 1960–1980 годы рассказы Йозефа Несвадбы, Вацлава Кайдоша, Ондржея Неффа. Вот, пожалуй, и все. А между тем чешская фантастика имеет вполне самостоятельную и весьма почтенную историю. Она уходит корнями в сказания пражского еврейского гетто XVI века, откуда пришел в нее предшественник чапековских роботов, оживший глиняный великан Голем. Ее питают средневековые философские трактаты, и в ее короне сияет религиозная утопия «Лабиринт мира и Рай сердца», созданная великим педагогом и просветителем Яном Амосом Коменским в XVII столетии. Она состоит в прямом родстве с немецкими легендами о докторе Фаусте. Недаром на одной из пражских площадей туристам до сих пор показывают дом, откуда дьявол унес мятежную душу ученого.

Но все это, так сказать, прелюдия. А маститый чешский фантастовед и автор многих научно-фантастических романов Ондржей Нефф насчитывает в ней целых четыре полновесных периода. Начальный длится до первой мировой войны. С ним связана фантастика романтиков: ей отдали дань и знаменитый автор поэмы «Май» Карел Гинек Маха, и создатель «франкенштейновского» романа «Порождения ада» Йозеф Иржи Колар. Традиция мистической, магической и «черной» фантастики была очень популярна в Чехии на рубеже XIX–XX веков, когда в Праге жили и творили Франц Кафка, Густав Майринк, Иржи Карасек. Однако магистральная линия развития чешской фантастики XIX столетия проходит в сфере НФ. С ее создателем Жюлем Верном познакомил чешскую публику один из первых и наиболее ярких писателей-реалистов Ян Неруда. Его творчеству были не чужды мотивы фантастики — об этом свидетельствует изданный в 1878 году поэтический сборник «Космические песни». Действующими лицами и даже лирическими героями в нем стали планеты и звезды, кометы и галактики. А в его фантастических фельетонах о Праге XX века легко обнаружить немало сбывшихся предсказаний: от воздухоплавания до женской эмансипации. Прогресс вызывает у автора не только почтение, но и улыбку: марширующая по улицам чешской столицы женская воинская часть с криком разбегается при виде обычной мыши.

Но по-настоящему пробудил чешскую фантастику от грез о сверхъестественном современник Неруды Якуб Арбес, создавший особый жанр «романето» — повествования о чудесах и тайнах с рациональным объяснением в конце. К примеру, убитый в сражении друг героя в романето «Мозг Ньютона» загадочным образом воскресает и приглашает рассказчика на пир, во время которого демонстрирует… машину времени. Приятели отправляются на ней в глубины прошлого. Уже в XIX веке чешская фантастика прочно связала свою судьбу с сатирой, создав немало ярких комических персонажей. Чего стоит, например, герой Сватоплука Чеха, пражский домовладелец пан Броучек, фамилия которого переводится как «букашка». Этот добропорядочный обыватель, больше всего на свете ценящий душевный покой и хорошее пиво, переживает череду головокружительных приключений. Замечтавшись по пути из трактира домой, он оказывается то на Луне, населенной прозрачными от вдохновения художниками и поэтами, то в Праге XV столетия, где от него с презрением отворачиваются суровые чешские протестанты — последователи Яна Гуса.

От пана Броучека прямой путь ведет ко второму этапу развития чешской фантастики (1918–1948 годы) и прежде всего к чапековским персонажам — бравому швейцару пану Повондре из «Войны с саламандрами», техническому персоналу концерна «R.U.R.» («Универсальные роботы Россума») из одноименной пьесы и другим незаметным героям, обыкновенным людям, на плечи которых ложится ответственность за судьбы человечества. Творчество Чапека отражает наиболее светлый период чешской истории XX века. Это годы Первой Чехословацкой республики, в которой под мудрым руководством президента Томаша Гаррига Масарика расцветали и ремесла, и науки, и искусства. Чешская литература 1920–1930 годов отличается удивительным разнообразием концепций, течений и стилей. Рядом с Чапеком в ней творили талантливые фантасты Иржи Гауссманн и Ян Вайсс. Первый опубликовал в 1923 году сатирическую антиутопию «Фабричное производство добродетели» и написал ряд юмористических рассказов, в которых, например, курс чешской кроны падает до «минус единицы», а открытие способа перевода духовной энергии в материю позволяет накормить весь земной шар… литературными шедеврами прошлого. Второй создал роман-гротеск «Дом в 1000 этажей» (1929), где научно-фантастические гипотезы причудливо переплетаются с мотивами сна, галлюцинаций и бреда, а затем в романе «Спящий в Зодиаке» (1936) поведал миру о человеке, чья жизнь подчинена календарному циклу. Из ребенка весной герой Вайсса летом превращается в зрелого мужчину и поздней осенью засыпает глубоким стариком, чтобы вновь проснуться младенцем в начале следующего года.