Андрей Лазарчук - Пилот

Но это: Да, грузовик, скорее всего, обманка, предназначенная для того, чтобы отвлечь внимание от места, где держат иракский НЛО. Мы вылетаем в Джорджию — немедленно.

Скалли не отвечала. У нее уже ныли от напряжения глаза, но она все так же всматривалась через лупу в черные и белые крупинки, на которые снимок распадается при таком увеличении. Потом — убирала лупу, стараясь охватить изображение целиком.

— Лучшие: — пробормотала она. — Да, наверное, лучшие: лучшая подделка, которую ты держал в руках. Вот, посмотри:

Малдер издал вздох протеста, но все же нагнулся.

— Тень от этого солдата, по идее, должна падать не на машину, а на землю и быть направлена в сторону фотографа, потому что огни — вот они. Она же лежит на машине:

— Потому что есть еще источник света, не попавший в объектив: над головой фотографа и чуть позади него.

Источник сказал, что в небе одновременно было семнадцать

НЛО.

— Допустим. Но посмотри сюда: цвет огней на днище тарелки — и на ее отражении в ветровом стекле. Он разный!

— Не убедительно. Рефракция. Чуть тонированные стекла.

Пыль, грязь, масляная пленка. Что угодно.

— Надо подробно проанализировать эти фотографии на компьютере, и все станет понятно.

— Скалли, признайся, ты просто упорно не хочешь поверить в очевидное. В то, что инопланетяне существуют, и не просто где-нибудь, а — протянуть руку:

Малдер выпрямился.

— Боюсь, что это ты слишком готов поверить в очевидное:

Малдер, постой, не перебивай меня. Я никогда не встречала человека, который бы так упорно и предано верил бы в них. И этой верой ты иногда сам себя ослепляешь. Но ведь есть не только я, есть и другие, которые знают это. И если я стремлюсь помогать тебе в этой твоей: вере: то другие могут просто использовать ее. Да, истина где-то там. Но и ложь — тоже где-то там:

— Ну, спасибо тебе: — такого лица она у Малдера еще не видела. Словно дала ему пощечину, мелькнула в голове мысль.

Он резко повернулся и вышел.

Боже, подумала она, я опять что-то не так сказала:

Голова была тяжелая. Хотелось лечь лицом на скрещенные руки, и она легла. Яркий свет настольной лампы сочился сквозь веки, раздражал своей розовостью. Она отвернулась.

Потом — вскочила, как от подзатыльника. Отец иной раз отвешивал ей подзатыльник: например, когда застал ее в одиннадцать лет с сигаретой во рту. Или когда она врала. Она так и не научилась врать:

Было восемь ровно. Скалли торопливо умылась и быстробыстро, по походно-облегченному варианту, накрасилась.

Торопливо выбежала из дома. На машине лежала роса.

Полчаса спустя Скалли вошла в кабинет. Здесь было холодно и сыровато. Она поставила портфель на стол и пошла варить кофе. В кофеварке оставался еще вчерашний, и она с жадностью проглотила его, горький и противный. Иначе — всё:

Ополоснула ситечко, засыпала свежий из разорванной пачки.

Кофе Малдер покупал где-то там, поскольку терпеть не мог бурый порошок с запахом высушенной осиновой коры, которым ФБР снабжало своих сотрудников. Говорят, его закупили несколько десятков тонн из ликвидируемых стратегических запасов, и тот, кто видел эти мешки, клянется, что на них стоял год производства 1949. Скалли дважды хотела задать этот вопрос Скиннеру, но каждый раз ее что-то отвлекало:

Она с чашкой в руках вернулась к столу, где оставила свой портфель. И вдруг насторожилась, еще не зная, почему. Чтото было не так. Потом сообразила. Портфель она поставила.

А сейчас он лежал. И если бы он упал, она несомненно услышала бы хлопок.

Скалли почувствовала легкую дрожь.

Это те подонки, которые ставят жучки: Она положила руку на замок портфеля, чтобы открыть его без щелчка. Пистолет лежал там, внутри.

Достать его она не успела.

Бесшумно из-за стеллажа вышел Малдер с бумагами в руках.

Скользнул по Скалли взглядом.

Хорошо, что не успела, мелькнула мысль.

— Я отдал снимки на экспертизу, — сказал он. — Это подделка.

Технически безупречная: все эти уровни освещенности, градации серого: А вот по существу есть один промах.

Странно, что мы сами не заметили. Смотри: вот на небе луна.

Слабо, но видна. В первой четверти. А вот ее отражение в стекле. На ущербе. Понимаешь?

— Да-а:

— Да. Теперь мы одни. Что делать. Верить никому нельзя.

Именно эти фотографии и есть отвлекающий маневр. Значит, главное — в грузовике. Так или нет?

— Не знаю. Наверное. Это знает твой: источник.

— Он здорово напрягся, сбивая нас с пути. Возможно, мы ищем то, что видеть никому нельзя: