Юрий Петухов - Журнал «Приключения, Фантастика» 2 ' 92

— А если он вместе с мамой и папой участвовал в голопредставлении, а? Как думаешь? Там ведь сценарии самые безумные бывают!

— Ага! Участвовал в голопредставлениях двести лет назад, когда ни его самого на свете не было, ни представлений этих дьявольских!

— Не горячись! Иногда решения бывают настолько простыми, что потом сам себя будешь ругать за горячность, чего ты распсиховался? Мало ли что, попался непредвиденный, вариант… а до этого у тебя всегда, что ли, были готовые рецепты?! И потом, не хочешь делать запроса, перекинь ты его к центровикам, пускай у них мозги скрипят!

Аналитик разом успокоился, даже обмяк как-то, расплылся в своем передвижном кресле. Но отступать ему было стыдно. И он махнул ассистенту.

— Ладно, бухнемся еще разок в ноженьки, давай, запрашивай!

Палец помощника уперся в кнопку отсыла. Что-то буркнуло, щелкнуло.

Ответ появился на экране почти сразу:

ВНИМАНИЕ! ВРАЧЕБНАЯ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА! ИНФОРМАЦИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНА ЛИШЬ В МЕДИЦИНСКИХ ЦЕЛЯХ С ПОСЛЕДУЮЩИМ ИЗЪЯТИЕМ ИЗ ПАМЯТИ! ПОДТВЕРДИТЕ СОГЛАСИЕ.

— Нет, я уж лучше выйду! — заявил ассистент.

Никто не имел права удерживать его. И он вышел.

— Я тоже пойду, — тихо проговорил консультант.

Губы аналитика скривились в горькой усмешке.

Он подался вперед.

— Заварил кашу и бежишь теперь?!

— Ты и один справишься, — сказал консультант и закрыл за собой дверь.

Аналитик подъехал к клавиатуре машины. Положил на нее длинные ухоженные пальцы. Он размышлял совсем недолго — на его месте было бы смешно отказаться после запроса, он потерял бы к себе уважение, если бы отказался. Оставалось одно — дать согласие, которого от него никто не требовал, но которое могло хоть в какой-то степени прояснить картину. И он его дал.

Экран высветился на несколько долей секунды. Но аналитик успел прочитать то, что появилось на нем:

ГЛУБИНА ПАМЯТИ ПАЦИЕНТА — ДВЕСТИ СОРОК ТРИ ГОДА ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ ДВА ДНЯ. ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗГЛАШЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ.

Длинные пальцы нервно забегали по клавиатуре. В Центр полетел запрос: «О какой памяти идет речь — родовой, передаточной, надслойной…» Ответ вспыхнул, казалось, еще прежде, чем закончился вопрос:

ДВЕСТИ СОРОК ТРИ ГОДА ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ ДВА ДНЯ — ГЛУБИНА ЛИЧНОЙ ПАМЯТИ ПАЦИЕНТА. ПО ИСТЕЧЕНИИ ДВУХ ЧАСОВ С МОМЕНТА ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИЯ БУДЕТ ИЗЪЯТА ИЗ ВАШЕГО МОЗГА. ПРИСТУПАЙТЕ К ОПЕРАЦИИ.

ВНИМАНИЕ! ПАЦИЕНТ НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ РЕЗУЛЬТАТОВ МНЕМОСКОПИИ!

По лицу аналитика, сверху вниз, ото лба к подбородку, пробежала капля пота, затем еще одна и еще… Он утерся рукавом халата, переключил экраны на реанимационную. Надо было начинать операцию.

Но он никакие мог собраться, руки дрожали, перед глазами все мелькало.

И принес же черт этого парня именно к нему! Ну почему так получилось?! За что?! Он будет знать об этих всех делах лишь два часа, потом он навсегда забудет о них! Но надо выдержать эти два часа, надо заставить себя лишить этого парня его же личной памяти, пускай и совсем далекой, пускай и младенческой, неосознанной… но почему должен сделать это именно он?! И какого черта он полез в Центр со своими запросами! Какого черта он сегодня решил пригласить эту старую свинью, своего давнишнего приятеля, так ловко улизнувшего! Нет, все это ерунда, эмоции! Надо делать дело! С такой памятью жить нельзя! Если она вырвется из-под гнета, выльется в сознание из тайников подсознательных хранилищ, этот парень или свихнется или наложит на себя руки! Возвращение такой памяти искалечит его, изуродует нравственно, психически! Как он будет жить? И сможет ли он вообще жить, не наложит ли на себя руки?! Нет, там в Центре все знают, там давно все решили, и они правы — нельзя допустить, чтобы он все вспомнил, это станет трагедией для него! Это будет его казнью! Длительной, растянутой на всю жизнь! А может, и совсем короткой, кто знает, как он будет реагировать на все, эта жуть его захлестнет, удушит мгновенно, а может, она будет тисками сжимать его мозг — день за днем, неделя за неделей, год за годом?! Нет, он не имеет права обрекать этого парня на лютую и жестокую казнь! Он — обязан вытравить из его мозгов всю мерзость, что застряла в них! И он это сделает!

Аналитик оторвал глаза; от покрытого крупной плиткой пола. И уставился в экран.

Там, в реанимационной, на самом краю бескрайней автобиокровати сидел мускулистый и жилистый мужчина. Сидел и смотрел прямо в глаза. И трудно было поверить, что всего несколько секунд назад этот человек лежал без сознания, был полумертвым.