Юрий Петухов: Журнал «Приключения, Фантастика» 2 ' 92

— Что показал анализатор?

Первый потряс голышом в руке — брезгливо, держа тельце подальше от себя. Рот его скривился.

— Падаль! Низшая раса, предпоследняя ступень; на самом пределе, ниже только безмозглые твари.

Вмешался Третий:

— Это все ясно и без анализаторов! Пора кончать с ними, и так мы слишком долго валандаемся тут с этой жестянкой. Пошли!

— Ты в бортовую машину занес данные?

— Не тот случай!

— Ну, как знаешь, — пригрозил Второй.

И Третий понял, что сегодня же наверх пойдет бумага, что опять ему влетит. И поплелся к тумбе бортового журнала-компьютера, нажал кнопку перевода информации, снятой со всех анализаторов. Хотя он и знал, что от одной капли океан не становится полнее.

— Порядок!

— Второй кивнул, но не посмотрел в сторону Третьего.

— Так что же делать с выродком? — снова спросил Первый.

— Да вышвырни ты его! И не приставай!

— Нет, я просто думаю, ему будет интересно посмотреть, как мы поступим с его папашей и мамашей, а?

Второй выразительно поглядел на Первого, поскреб морщинистые брыли.

— Ты слишком высокого мнения об умственных способностях этих животных… — проговорил он негромко. — А впрочем поступай, как знаешь.

— А я предлагаю устроить маленькое развлечение! Имеем мы право немного позабавиться или нет?! — сказал Третий, заглядывая в лицо голышу. — У них там три капсулы, три катерка… Но нам потребуется всего-навсего один, поняли мысль?

— Все это дешевка! — брюзгливо прохрипел Второй. — Палить в мишень, заранее зная, что попадешь в нее в любом случае, нет, это не по мне. Не стоит переводить зарядов!

Первый осторожно, всеми восемью пальцами, сложенными лопаточкой, погладил голыша по голове. Причмокнул.

— А заряд мы сэкономим на папаше с мамашей, — сказал он.

— Годится! — отозвался Третий.

Они прекрасно друг друга понимали, хотя всякий раз переходя из Невидимого спектра в Видимый, теряли часть своих способностей и свойств.

— Пошли! — приказал Второй. И добавил: — Только накинь на него поле, чтоб не сдох раньше времени!

Первый когтем мизинца ткнул в черную кнопочку, торчавшую из массивного желтого браслета, сжимающего кисть правой руки, той самой, в которой он держал голыша, — и вокруг беленького тельца разлилось свечение.

— Не сдохнет! — заверил Первый. И тут же поправился: — Раньше, чем ему положено!

Они вышли в Пространство.

Шестиногие стройные киборги, как и было им приказано, привязали чужаков к поручням смотровой площадки их же корабля. Широко раскинув руки, будто распятые, висели пришельцы на горизонтальных металлических трубах, предназначавшихся вовсе не для распятий. Опутанные ноги крепились к поперечным стойкам. Тела были напряжены, казалось, их сводит судорогой — то ли пришельцы никак не желали смириться со своей судьбой и пытались вырваться из пут, то ли их ломало и корчило в звездной лихорадке, не щадящей ни одно живое существо в Пространстве. Лица чужаков скрывались за темными, почти не просвечивающими стеклами шлемов.

— Ну, как тебе это нравится, малыш? — поинтересовался Первый, поглядывая не столько на голыша, сколько на Второго и Третьего. — Нет, ты только погляди! Ну разве амебы должны разгуливать в Пространстве, а? — Не дождавшись ответа, Первый поучительно и мягко произнес: — Амебы должны сидеть в своей грязи и не высовываться! Для собственной же пользы, малыш!

Первый знал, что голыш все равно не понимает его слов. Но ему было приятно ощущать себя добрым и всемогущим наставником. Тем более, что на этой дикой глухой окраине была такая скукотища!

Чуть светящееся защитное поле предохраняло тельце голыша от смертных объятий Пространства. Да и сами патрульщики вышли налегке, без скафандров — они не собирались долго пребывать в пустоте, и их внутренних жизненных сил вполне хватало, чтобы какое-то время не ощущать холода Космоса, отсутствия внешнего давления и дыхательной смеси, они не были «амебами».

Послушные киборги выполнили телепатический приказ Второго и подогнали почти вплотную к стоящим капсулу-катерок из подвесного бункера корабля чужаков.

Первый собрался было положить голыша в капсулу — в единственный ее жилой отсек: анабиокамеру. Но Третий остановил его.

— Пусть поглядит!

Первый приподнял руку повыше, теперь голыш словно бы парил в черноте Пространства. Но по его живым и почти осмысленным глазенкам было видно, он что-то понимает, ощущает, он, скорее всего, даже признал своих распятых родителей, он смотрит на них и только на них, и лицо его меняет выражение…