Леонид Пузин - Рассказы (сборник)

Услышав отповедь штурмана, капитан внутренне поморщился: да, обстановка накаляется значительно быстрее, чем он ожидал. Подобно Пуанкаре, Кондратий Джегоши и сам был достаточно суеверен — не считая релятивистского времени, сто двадцать лет межзвёздных перелётов не могли не сказаться — но всё же отповедь штурмана мальчишке-ксенобиологу показалась ему излишне резкой: нет, необходимо срочно занять всех делом! Причём — не выдуманным, а естественным образом вытекающим из сложившейся ситуации. Дежурства — само собой, но надо постараться придумать что-нибудь по-настоящему увлекательное для множества находящихся на борту биологов, психологов, этологов и экологов. Легче всего, памятуя о второй профессии экзопсихолога, оказалось занять Леонида Петровича Гамзай-Оглы, направив его вместе с бортинженером покопаться в главном двигателе — кажется, безнадёжный случай, но мало ли, вдруг да им улыбнётся удача? Штурману капитан поручил выполнять его прямые обязанности: следить за пленившим "Голубой Карбункул" газопылевым облаком и постоянно уточнять параметры орбиты дрейфующего корабля. Рувимчика — под команду главного врача Алисы Пьяных: эта хотя и молодая ста двадцатилетняя дама отличается строгим нравом и сможет держать мальчишку на коротком поводке. А дело у медиков есть всегда: если не лечить больных, то следить за здоровьем здоровых. Ну, а Игоря Ван Ли сюда, как говорится, сам Бог направил: изучать протозвёздную туманность, находясь, по сути, в её короне — да это же должно быть голубой мечтой всякого уважающего себя физикохимика!

Через три месяца напряжённой работы бортинженер и физик-теоретик окончательно смирились с тем, что не могут понять причину отказа главного двигателя — все мыслимые и немыслимые характеристики были в норме, но он не работал! Загадав загадку не только корабельным специалистам, но и самым выдающимся учёным и инженерам Земли и Колоний — по их авторитетным мнениям этого попросту не могло быть, но это было: несмотря на все ухищрения, двигатель не работал. Да, оставалась некоторая надежда, что самые могучие умы человечества, в конце концов, справятся с этой задачей, однако — когда?

И мало-помалу все находящиеся на борту "Голубого Карбункула" члены научной миссии смирились с предстоящим им двадцатичетырёхлетним дрейфом. И даже — с помощью капитана — сумели занять себя множеством разных дел. К сожалению, в своём большинстве — надуманных.

И ничего удивительного, что через два года после начала дрейфа явились Пустотники.

Не всем нравилось проводить свободное время в обзорном зале — большинство предпочитало оранжерею — но Рувим Смит прямо-таки обожал, "сбежав" от своей строгой начальницы, с бутылкой пива или бокалом лёгкого вина развалиться в удобном кресле среди роящихся со всех сторон бесчисленных звёзд.

(Мониторы обзорного зала воспроизводили трёхмерное изображение окружающего корабль пространства, и у находящегося здесь наблюдателя создавалась полная иллюзия, что он в открытом космосе свободно парит среди звёзд.)

Однако на сей раз плодотворно побездельничать ксенобиологу удалось недолго, не успел он допить второй бокал превосходного "бужеле" с Афродиты 2, как раздался голос его строгой наставницы.

— Ага, Рувимчик, попался! Я вот тебя сейчас за ушко — да в лабораторию! Вспомни, что обещал, противный мальчишка?!

— Алисочка, смилуйся! — нарочито хнычущим голосом стал оправдываться ксенобиолог, — ведь сама сказала, что после обеда я свободен.

— А ты и рад, лодырь! А культура прокариот с Хроноса 4? Сунул в автоклав и смылся! А запись в журнале? Её за тебя — что, сделает лорд Байрон? — блеснув знанием старинной английской литературы, ввернула Алиса Пьяных. — Ну я тебе задам, проказник!

— Ой, Алисочка, прости ради Бога! Я больше не бу-у-уду… Честное слово! — Искусно имитировав интонацию набедокурившего маленького мальчика, заканючил Рувим Смит. В записи в журнале не было никакой нужды, но игра "в старшую сестру", однажды начавшаяся у начальницы-врача с подчинённым ей ксенобиологом, им так понравилась, что когда молодых женщину и мужчину связали интимные отношения, они с удовольствием продолжили играть в неё, разнообразив и привнеся чувственные мотивы. — Только, пожалуйста, не оставляй меня без сладкого?

— Пойдём, подлиза! Будет тебе и сладкое, и кислое, и горячее!

Состроив страдальческую мину, ксенобиолог встал с кресла, собираясь последовать за своей "строгой старшей сестрой", как, на миг закрыв роящиеся слева звёзды, мелькнула лиловая тень. Если бы не пробежавшее по телам Алисы и Рувима подобие электрического разряда, то они, увлечённые начавшейся эротической игрой, скорее всего не обратили бы на неё внимания — так неуследимо она мелькнула. Однако судорога, тряхнувшая врача и ксенобиолога, заставила их испуганно посмотреть в глаза друг другу — что? И тут же раздался резкий сигнал общей тревоги — взявшись за руки, Алиса и Рувим выбежали из обзорного зала и бросились в пассажирское отделение.