Вадим Бочкарев - Кладоискатель

Он открыл глаза. Белые стены, белый потолок, свет, льющийся непонятно откуда. Низкая тахта, маленький столик из полупрозрачного стекла. На столике стакан воды, таблетка на крохотном блюдечке. Кусочек картона… нет, визитная карточка. На обороте карандашом написано — «от последствий снотворного». Лицевая сторона — «Владимир Калинин», и номер мобильного. «Чёрт, откуда тут моя визитка? И кто её сделал?»

Голова разламывалась. «Значит, снотворное вкололи, — понял Владимир. — А теперь таблеточку дали, чтобы очухался. Нет, мы лучше потерпим».

Он попытался встать. В голове застучало, в глазах потемнело. Но ноги слушались, значит, обошлось без переломов. «И за то спасибо», — подумал Владимир. Выпрямился, опираясь на светлую стену. Под рукой — мягкий пластик. Показалось, что пол легко уходит вниз. Через несколько секунд ощущение повторилось. «Что это — глюки? Нет, похоже на настоящую качку… Где я? На море или в самолете?»

Вода в стакане чуть заметно колыхалась, поднимаясь слегка на одну стенку, потом — на противоположную. Скорее всего, море, только откуда оно взялось?

— Вы правильно догадались, это море.

Владимир обернулся. Сзади, сияя голливудской улыбкой, стоял человек, слишком знакомый, неправдоподобно знакомый, сошедший прямо с новостных лент и экранов телевизоров. Павел Каганович, нефтяной магнат, олигарх, владелец заводов, газет, пароходов, стоял напротив и улыбался изо всех сил, лучился приветливостью и заботой. За его спиной открытая дверь, за ней — коридор с ковровой дорожкой, овальными иллюминаторами по стене. Никаких охранников, никакого оружия.

— Здравствуйте, — неловко выговорил Владимир.

— И вам не хворать, — ответил на приветствие олигарх. — Прошу прощения за захват. Мои люди задержали вас без разрешения… Но для вашей же пользы. Если бы мы не вмешались, вы бы сейчас находились в ФСБ. А там очень плохо, уж поверьте!

Каганович рассмеялся, с удовольствием показывая белейшие зубы.

— Вижу, что вам нездоровится. Примите таблетку. Не собираюсь вас травить, напротив, ваша жизнь и здоровье представляют для меня огромную ценность. Как-никак, я у вас в гостях.

Владимир не успевал реагировать. Голова болит, ноги подкашиваются, рядом скалится мужик из телевизора и несёт какую-то чушь. Перед лицом возникли стакан и блюдечко с таблеткой. «А, хуже всё равно не будет». Таблетка обожгла язык слабой горчинкой, и почти сразу же треск в затылке сменился лёгким шумом.

— Да, я не ошибся. Это не вы в гостях, это я в гостях у вас, дорогой Владимир Иванович, на вашей замечательной яхте «Пифагор». Ну, не хмурьтесь. Вам ничего не угрожает, вас никто не обманывает. Яхта подарена вам благотворительным фондом «Пиренеи» в честь праздника. Сегодня 12 октября, день испанской нации. Отличный праздник. Потом посмотрите документы, уверяю, они в полном порядке. А сейчас пригласите меня на палубу!

Каганович снова засмеялся, и Владимир тоже невольно растянул губы в улыбке. Конечно, всё это полнейшая шизофрения, бред, галлюцинации. Какие ещё Пиренеи, какая яхта! Последнее, что осталось в памяти — промозглый московский вечер, МКАД и отчаянная попытка оторваться на такси от двух громадных чёрных джипов. Водитель матерится, вцепившись в руль. Из-под колёс взлетают лужи, фонари мелькают, резина взвизгивает. А потом, кажется, удар об отбойник — и всё, тишина.

Владимир пошёл за Кагановичем по коридору, приготовившись к худшему. Олигархи, бандиты, ФСБ, пытки, международный трибунал, может быть всё, что угодно, не спрячешься от них, не отсидишься ни в светлой комнатке, ни в тёмном подземелье. Найдут и расправятся.

Но олигарх, видимо, не врал — за коридором последовал трап, белые ступеньки, покрытые ковром, а за трапом вспыхнуло, засверкало в глазах, залило всё вокруг до самого горизонта бирюзовое море, подёрнутое легкой рябью. На палубе выстроилась команда — два десятка парней в белоснежных костюмах. Дружно взлетели вверх руки, салютуя Владимиру.

— Владимир Иванович, поздоровайтесь с экипажем. Они приветствуют своего капитана и хозяина.

— Здравствуйте, — опять неловко произнес Владимир.

— Да улыбнитесь вы, в самом деле! Все неприятности позади, даю вам слово.

— То есть? Я что, свободен?

Каганович вдруг перестал улыбаться.

— Абсолютно. Вы можете идти куда угодно.