Андрей Федосеенко - Искатель. 2009. Выпуск №2

— Почему же?

— Из-за Генриха.

Рябинину не было смысла вникать в тонкости их семейных отношений, вряд ли они касались мумии. Но один момент удивил:

— Старый человек жил один в пустом доме с мумией? Как это Генриху было не жалко отца…

Рябинин уже хотел перейти к мистическим способностям родителя, но остановила Изольдина усмешка. Над кем она смеется? Над Генрихом, над его отцом, над мумией?

— Господин следователь, вы не психолог.

— Где уж мне, — согласился Рябинин, поняв, что она смеялась над ним, но все-таки спросил: — Это почему же?

— Вы до сих пор не догадались, что старик — отец не Генриха, а мой отец.

Рябинин тряхнул головой, будто захотел освободиться от очков. При чем тут «догадался», если Коловратский признал старика отцом? Рассказывал о нем, жили в одном частном доме… Похоронили на кладбище… И вдруг Изольда — дочка.

Рябинин молчал, потому что прислушивался. К чему? Верно говорят писатели — мысль шевельнулась. И теперь следователь прислушивался к ней.

— Изольда Михайловна, но владельцем дома был ваш отец?

— Нет, я собственница, но переписала дом на Генриха.

— Вы сказали, что со стариком не ладили… То есть не ладили с собственным отцом?

— Из-за Генриха, которого родитель терпеть не мог.

— Как же вместе жили в одном доме?

— Повторяю, я переехала к Генриху и с родителем дел не имела.

— А как Генрих относился к вашему отцу?

— Адекватно. Отец переселился на чердак, где и помер.

— Что вы скажете о мистических способностях отца?

— Повторяю, я два года с ним не встречалась.

Рябинин знал, почему не догадался об ее отце. Не было ни кровавого трупа, ни материального ущерба. Оригинальное, но пустяковое мошенничество. Поэтому он не расследовал, а составлял протоколы.

— Изольда, не встречалась, но хоронила его?

— Нет.

— Почему же?

— Генрих сказал, что тело отца лучше не видеть. Оно слишком долго пролежало на чердаке.

Если не хоронила, то вряд ли знала, в чем он был одет. Мысль, которая шевелилась у следователя где-то сбоку сознания — то ли под ним, то ли вообще не в голове, — наконец обернулась прозрачной догадкой.

Палладьеву нравился уголовный кодекс своей четкостью и ясностью. Что нельзя делать, какое последует наказание… Работа же оперативника не нормирована, не обозначена и непредсказуема. Майор лишь сказал, что Рябинин опять заинтересовался мумией и просит оперативную работу возобновить. Только не сказал, что ему нужно. Значит, проявить оперативную смекалку.

На нее, эту оперативную смекалку, не было времени, потому что криминальные ситуации возникали с частотой ДТП. Половину прошедшей ночи капитан ловил преступника. Крупного бандита, главаря мафии, банковского медвежатника, киллера, маньяка?.. Нет. Ловил пьяного идиота, который угнал иномарку, на ней задавил женщину, рассадил магазинную витрину, захватил такси и на скорости сшиб ларек «Пышки». Невредимый, побежал дворами, где капитану пришлось стрелять по ногам, потому что идиот бежал к третьей облюбованной машине…

Вместо положенного дневного сна капитан покатил в кафе «Грезы», которое, похоже, функционировало круглосуточно. Требовалось подсобрать информации. Капитан исходил из того, что Коловратский там появится лишь вечером. И удивился, обнаружив у входа в кафе «Лексус» Генриха. Неужели Коловратскому делать нечего? Или у него теперь работа со свободным расписанием?

Палладьев приткнул своего «жигуленка» подальше и приготовился ждать. Не мог же деловой Коловратский днями рассиживать в кафе? Насколько капитан понимал вип-персон, для них прибыль дороже секса.

Палладьев уселся поудобнее, но тут же переуселся в позицию колченогую — чтобы не задремать. Этим «Грезам» не помешал бы ночной шмон, который наверняка бы изловил наркоту…

Коловратский вышел из кафе и вальяжно направился к своему «Лексусу». Капитан не имел четкого плана, но даже тот, который имел, требовалось как-то уточнить…

Генрих был не один. Обняв за плечи, он вел франтоватого паренька, одежда которого здравому описанию не поддавалась. То ли шорты, то ли детские трусики в розочках; а на месте гульфика — то ли капитану показалось, то ли на самом деле — висел хоботок.

Они сели в машину и поехали. Ругнув задумчиво-неторопливого «жигуленка», капитан ринулся за ними. Если Коловратский газанет на всю мощность «Лексуса», то вся надежда на пробки, которые ему ходу не дадут. Капитан не сомневался, что Генрих везет педика к себе домой. Не в гостиницу же?