Ирина Камушкина - Искатель. 2009. Выпуск №12

— А как поживает Лорик? — спросила Вика.

Иван с Ликой переглянулись. Будь Вика в нормальном состоянии, она не стала бы о ней спрашивать. По крайней мере, у них. Да еще и называть уменьшительным именем.

— Мне кажется, у нее все хорошо, — осторожно сказала Лика.

— Она еще не родила?

— Родила? — искренне удивилась Лика. — С чего ты взяла? Я встретила ее на Невском, в «Мехх», она покупала себе джинсы. По-моему, еще больше похудела.

Ликины слова ударили Вику в самое сердце. Боль была такой неожиданной и такой нестерпимой, что не давала вздохнуть.

А Лика между тем что-то щебетала про тряпочки и магазины.

Вика боялась пошевелиться, ей казалось, что одно неверное движение, и она умрет. Прямо здесь. На заднем сиденье машины. Вдруг в груди что-то лопнуло, волна поднялась к горлу и хлынула из глаз. Хорошо, что никто не оборачивался к ней и ничего не спрашивал.

Слезы из глаз полились рекой. И это не было преувеличением. Она так давно не плакала, что успела забыть, как это бывает. Она не всхлипывала и даже не вытирала их, хотя в кармане у нее был платок. Она не хотела привлекать к себе внимание. Она только слизывала слезы кончиком языка и терпеливо ждала, когда поток закончится. Надо признаться, что она ожидала услышать совсем другое. Хотя, может быть, Лика, как всегда, что-то перепутала по своей рассеянности?

Шоссе неожиданно свернуло в сторону, и они оказались в поселке. Машина остановилась перед воротами. Здесь была дача ее друзей. А неподалеку их с Валькой дача, которая скоро станет ее. С большой долей вероятности.

Дачу давно не протапливали, и она промерзла насквозь. Было так холодно, что изо рта шел пар. Иван растопил камин. Для начала нужно было согреться и поесть, а потом уже идти кататься на снегоходе.

Вика села у камина. Хорошо смотреть на огонь и думать о своем. Но не в одиночестве, а когда рядом тихо и ненавязчиво течет еще чья-то жизнь.

В электрическом чайнике закипела вода. Иван заварил чай и достал из сумки лимон. Лика сделала бутерброды и взглянула на Вику. Она сидела неподвижно и о чем-то думала. Красные языки пламени отбрасывали тень на ее лицо. Но оно не пугало, как прежде, своей безжизненностью — казалось, что выражение ее лица непрерывно меняется.

Вика, не шевелясь, сидела у камина. Прошлой зимой они встречали здесь Новый год. И она точно так же сидела у этого камина. На ней было дорогое вечернее платье и манто из черно-бурой лисы, которую она приобрела специально для новогоднего праздника. У ворот просигналила машина, и Иван побежал встречать запоздавших гостей. Гости прибывали и прибывали, но места хватало всем. Потому что первый этаж дачи был спроектирован без перегородок, специально для многолюдных вечеринок, которые Лика с Иваном обожали устраивать. «На свежем воздухе», — как неизменно добавляла Лика, когда приглашала.

Видимо, было весело. Вика не могла это точно определить. Она с некоторых пор перестала получать удовольствие от шумных многолюдных сборищ. В артистической среде, где лицедейство в крови, роли распределены заранее, любители тусовок не выходят из своих образов. В чем смысл такого общения? Все как на сцене. Ну, посидели, ну, поговорили. О чем-то. Все равно каждый остался при своем. Пошутили, посмеялись. Выпили или не выпили. В тот Новый год

Валька решил завязать. Выпивка катастрофически мешала его работе. Он сидел хмурый и недовольный. Скучал. Вика не пила вместе с ним. Из солидарности. Чтобы он не чувствовал себя белой вороной. Он ценил ее поддержку, но не очень. Вальку бесило, с какой легкостью она отказывалась от спиртного. А вокруг царило общее оживление, и все уже изрядно набрались.

Около двенадцати часов вдруг, откуда ни возьмись, в зале появилось «прекрасное создание». В белых узких джинсах и пушистой серебристой кофточке. Именно появилось, потому что когда она вошла, Вика не заметила. У девушки была очаровательная полуулыбка, которая то и дело поднимала вверх уголки ее губ. Она одновременно напоминала и Венеру Боттичелли, и Рыжеволосую обнаженную Модильяни. Девушка о чем-то пошепталась с Ликой, и они вместе ушли, но вскоре появились с керосиновой лампой. Лукавая полуулыбка не предназначалась никому, пока взгляд ее не остановился на Вальке. Вроде бы невзначай. Но Валька тут же ожил.

Вика обладала большим опытом по части заигрываний особей женского пола с ее мужем. На этот раз спектакль был разыгран блестяще. Не подкопаешься. За те несколько минут, на которые взгляды их встретились, на хорошеньком личике отразилась целая гамма сложных чувств: равнодушие сменилось удивлением, потом радость внезапного узнавания вызвала смущение и, наконец, восторг, и откровенное обожание. Вальке не понадобилось даже брать в руки гитару. Очевидно, Венера Боттичелли была одной из его поклонниц.