Сергей Борисов - Искатель. 2009. Выпуск №09

Еще до армии Андрей имел возможность убедиться в этом.

Лейтенант устало горбился над обшарпанным столом. Посмотрел скучающе:

— Значит, это ты его.

— Я.

— Зря.

— Почему?

Лейтенант откинулся на спинку. Он сделал это слишком резко, стул качнулся, и милиционер приложился затылком к стене.

— Потому что надо знать, кого бить, когда и где.

— Я место не выбирал. Время тоже.

— До крови-то зачем?

— Сам виноват. Я его водкой не поил, на девчонку не затаскивал и юбку ей рвать не помогал.

— Ну, кто виноват, это мы разбираться будем.

— А вы, похоже, уже разобрались.

Лейтенант коснулся рукой затылка и поморщился:

— Значит, ты шел через парк. Услышал крик. Потом увидел, как незнакомый тебе гражданин выясняет отношения с незнакомой тебе девушкой.

— Он пьяный был. Он ее изнасиловать хотел!

— Ну, это еще доказать надо — хотел или она его подзадоривала, а потом раздумала, сопротивляться стала. В общем, как честный человек, ты вмешался, решил успокоить мужчину. Он успокаиваться не захотел, стал нецензурно выражаться и попер буром. Тогда ты к его физиономии и приложился. Но не рассчитал силы и в результате сломал гражданину челюсть. Правильно излагаю, не путаю?

— Правильно. Так все и было. Да вы у девчонки спросите, она подтвердит.

— Ничего она не подтвердит.

— То есть как?

— Так. Отказалась она заявление писать.

— Почему?

— Ну что ты заладил: как да почему? Опытная, видать, не хочет неприятностей.

— Теперь-то какие неприятности? Все позади.

— Э-э, пацан ты совсем. Все еще впереди! Допросы, суд, не дай бог, экспертизы. Ей такая слава ни к чему. Да и мужчина этот не вечно будет в больнице лежать, выйдет, начнет претензии предъявлять, а не он сам, так дружки его. Те ждать не станут, завтра и заявятся. Короче, заявления нет и не будет. И показаний она не даст. Как сейчас твердит, так и будет твердить: знать ничего не знаю, оставьте меня в покое, иначе я жаловаться буду! Других свидетелей тоже нет, а патруль только к шапочному разбору явился.

— Но ведь это я милицию вызвал! Что же, я сам себе враг, что ли?

— Так получается. — Лейтенант снова коснулся затылка и снова поморщился. — Потому что нет у нас ничего и никого, кроме двух фигурантов происшествия, причем у одного травма средней тяжести, жена, дети, положение и незапятнанная репутация, а другой здоров как бык, цел, невредим и молод. Молодым же, как известно, только дай кулаки почесать.

— Выходит, я еще и виноват. Ну, извините, что помешал девчонку изнасиловать. Больше не повторится,

— Опять задираешься. Обидно?

— А вы как думаете?

— Думаю, еще и тошно. А теперь давай без гонора и соплей. Прищучить этого мерзавца мы не сможем, это я ответственно заявляю. Что нам по силам — это прочистить ему мозги и припугнуть малость, чтобы он к тебе ненароком не полез. Что касается тебя, то… иди себе с миром. И выпей при случае за Алексея Петровича Божедомова.

— За кого?

— Да за меня.

— Не буду.

— Не потребляешь, что ли?

— Не злоупотребляю.

— Зря. Помогает. Если в меру. Слушай, Горбунов, тебе же в армию идти через пару месяцев, так? Вот и наплюй на все. Иди и не оглядывайся.

Андрей направился к двери. Взялся за ручку, взглянул на лейтенанта и сказал:

— Спасибо.

— Пожалуйста. Может, еще и свидимся, хотя мне лично этого не хотелось бы.

— Спасибо, — повторил Андрей и повернул ручку в твердой уверенности, что Божедомову нет нужды беспокоиться: пути их в будущем вряд ли пересекутся.

Зарекалась ворона дерьмо клевать.

До отхода из Питера оставалась неделя. Андрей дневал и ночевал на яхте, готовя ее к переходу в Плимут. Лишь изредка он выбирался в город, чтобы получить очередную бумажку, без которой в наши времена о беспрепятственном передвижении по морям-океанам не может быть и речи. С той же нерегулярностью он заезжал в магазины, чтобы купить необходимое для дальнего плавания.

Прежде перед выходом в море он бывал неизменно бодр, шутил, суетился. Сейчас все было по-другому. Он был мрачен, говорил мало, отрывисто и обрывал знакомых, заглядывавших на яхту, чтобы высказать ему слова поддержки. В сочувствии он не нуждался. Как-то не до этого, когда ждешь, что вот сейчас, в следующую минуту, за тобой придут. Или через час. Или через день.

— Горбунов? Андрей Георгиевич?

Андрей отложил гаечный ключ, которым подтягивал болты крепления новенького штурвала. Смахнул с лица дождевые капли.

— Можно к вам подняться?

— А вы кто, собственно, такой?