Сергей Саканский: Искатель. 2009. Выпуск №05

Пока же шлюпка восстанавливалась, я совершал короткие экскурсии по окрестностям. Питался быстро растущими растениями — за этот месяц они, освобожденные пламенем, вымахали значительно выше моего роста, и теперь их тень создавала прохладу во время моих неспешных прогулок, порой продолжавшихся по нескольку дней кряду. Я бродил среди стремительно растущих дерев и кустарников, словно в собственном саду, радуясь скорости их роста, наслаждаясь теплой упругостью листов, лишь сейчас медленно зеленеющих, начинающих вспоминать давно забытое свойство свое питаться светом, утраченное за тысячелетия заточения в сумраке. Я следил за Игрой света на хищных грибах, особенно красивой по ночам, за тучами мошкары, носившейся меж сережками и венчиками с пыльцой, за ленивыми слизнями и торопливыми жуками. Я путешествовал среди возрождающегося великолепия, и каждый новый день дарил мне новые открытия.

Я узнал о растениях, способных перемещаться, спасаясь от нашествия слизней, и увидел мотыльков, впервые в жизни пробившихся к свету. Я находил пеньки паркетного дерева, и с радостью видел, как их оккупируют ползучие грибы и древоточцы, медленно превращая в труху. На свой страх и риск я нюхал серые цветы, и их странный пластмассовый запах мне казался куда прекрасней любых благовоний. Я видел ручьи, впадавшие в речушки, в свою очередь переходившие в неполноводные, но все же реки, медленно несущие воды не то к далекому океану, не то к неведомым озерам, пока еще сокрытым от моих глаз. Я брел вдоль ручьев, пугая тамошних жителей — бесцветные водоросли, стремившиеся отползти от берега, да жуков-плавунцов, охотящихся за какими-то пресноводными креветками. Рыбы здесь не водилось. Планета была на полмиллиарда лет моложе Земли и только начинала свой эволюционный путь.

Я словно бы обрел этот мир, а он, в свою очередь, обрел меня. Быть может, еще и поэтому всякая мысль о поспешном бегстве с 2011 казалась мне кощунственной. Особенно когда я увидел лишь малую толику всего благолепия, освобожденного от плена.

А потому, стоило лишь шлюпке подать сигнал о готовности, я поспешил к ней. И, не медля ни минуты, не проверяя и не совершая пробных полетов, стартовал с места приземления — изрядно уже заросшего белесой травой — и устремился к морю, туда, где всего в трехстах километрах по прямой находился берег.

Я погорячился, возможно, шлюпка тоже. Словом, мы не долетели, подвела система навигации. Берега мы не нашли и через четыреста километров, а через шестьсот двигатель забарахлил, неожиданно перегревшись, и мы сели.

Прямо у края паркетного дерева. Только теперь я смог по-настоящему оценить, что именно представлял собою мой враг.

Шлюпка мягко опустилась среди бледных дерев у самою края чащобы. Нет, не чащобы, плотного, без единой щелочи забора, резко вздымавшегося на высоту метров пяти и ушедшего вдаль, насколько хватало глаз. Не без труда я вскарабкался на него, взял приступом вершину. Взбираться по ним оказалось сущим мучением — ветви, утыкавшиеся в землю, идеально ровные, без единого листка или отростка, и словно покрыты лаком — пальцы скользили, мне пришлось взять перчатки.

Поднявшись, я увидел то, что и должен был узреть всякий оказавшийся на 2011 не столь экстремальным, как я, путем.

Паркетное дерево, словно уложенное хорошим мастером, покрывало все оставшееся пространство до самого горизонта. Редкие волны шли по нему, где-то медленно спадая, возможно скрывая овраги или ложбины, а где-то набирая высоту, карабкаясь на холмы и сопки. Я постоял недолго, затем вернулся к шлюпке.

Неисправности были устранены, можно отправляться дальше. К заветному морю, ведь именно туда, напомнил мне вычислитель, я и собирался. Оказывается, море все время было неподалеку, просто мы летели вдоль него.

Я согласился.

Когда мы стартовали, я дал приказ шлюпке спуститься над паркетным деревом, и только там ударил по газам, круто кабрируя. А на высоте в километр остановился взглянуть на содеянное. И засмеялся. И заплакал, не в силах сдержаться, глядя, как торопливо, со скоростью призового скакуна, расходятся круги пламени от места моего старта, пожирая переплетение ветвей, освобождая все новые и новые территории. Я завис над быстро текущей вдаль линией огня — там он освободил пригорок, там ложбину, обнажив небольшую запруду, здесь меандр небольшой речушки, следом заилевшая старица, а чуть далее уже полноводная река показалась моему взору. А дальше — озеро, настоящее озеро, все увеличивающееся и увеличивающееся в размерах; огонь спешил, торопясь открыть мне все плененное прежде, лишенное солнца и ветра пространство, покамест неведомое его открывателю.