Аврам Дэвидсон - «Если», 1995 № 11-12

Пятый квалификационный разряд. Заказ класса С. Оплата по тарифу К-4. Максимальный срок контракта два года. Начисление пенсии и медицинской страховки — со дня прибытия. Если дела обстоят именно так, он улетает немедленно. Доводить до конца нынешнюю работу вовсе не обязательно.

«И у меня есть три серебряных доллара на нозер, — сказал он себе. — Значит, беспокоиться не о чем. Разве что…».

Он так и не понял, чем ему предстоит заниматься. На этот счет буквы, цифры и пробелы не сказали ничего. Точнее, он не разобрался в этой — самой важной — части приказа.

«Все равно предложение выглядит заманчиво. Мне подходит. Я согласен на эту работу.

Гэндальф, мне нечего скрывать. Не так уж часто молитвы находят отклик, и я принимаю этот дар».

Вслух он сказал:

— Гэндальф, тебя давно уже нет на свете. Ты существуешь только в воображении людей, а то, что лежит передо мной, пришло от Единственного, Истинного и Живого Божества, которое абсолютно реально. О чем еще я мог мечтать?

Ответом ему была тишина. Бен больше не видел Гэндальфа, потому что выключил запись.

— Быть может, когда-нибудь, — продолжал он,

— мне будет что скрывать. Но не теперь. Понимаешь? — Он подождал, вслушиваясь в тишину и сознавая, что в любой момент может нарушить или восстановить ее простым нажатием кнопки.

Пластиковым ножом Сет Морли аккуратно разделил надвое круг швейцарского сыра «груйяр» и объявил:

— Я уезжаю. — Он решительно отхватил и поднес ко рту на острие ножа здоровенный ломоть. Прожевав, добавил: — Завтра поздно вечером. Кибуц Текел Упарсин видит меня нынче в последний раз. — Он ухмыльнулся, заметив, как Фред Госсим, главный инженер колонии, насупил брови, не разделяя его торжества. Казалось, Госсим излучал молчаливое неодобрение.

Мэри Морли тихо произнесла:

— Мой муж подал прошение о переводе восемь лет назад. Мы не собирались оставаться здесь на всю жизнь, и вы об этом знаете.

— Мы уезжаем с ними, — заикаясь от возбуждения, произнес Майк Ниманд. — Будешь знать, как приглашать классного гидробиолога и запихивать его в распроклятые каменоломни. Нас всех тошнит от этого. — Он ткнул в бок свою маленькую жену Клэйр. — Я не прав?

— На этой планете нет водоемов, — раздраженно бросил Госсим. — Мы с превеликим трудом нашли работу мистеру Морли.

— Однако восемь лет назад вы приглашали именно гидробиолога, — напомнила Мэри, заставив Госсима насупиться еще больше.

— Но теперь это ваш дом. И ваш. — Он указал на членов совета кибуца, столпившихся вокруг. — Мы сами его построили.

— И сыр здесь ужасный, — проворчал Сет. — И еще квэкипы, эти козлоподобные твари, воняющие, как прошлогодние подштанники Разрушителя Форм. Наконец-то я смогу раз и навсегда выкинуть все это из головы. И квэкипов, и сыр — все вместе. — Он отрезал еще кусок дорогого импортного сыра и сказал Ниманду: — Ты не сможешь поехать с нами. Мы получили разрешение на отлет. Во-первых, нозер вмещает только двоих, в данном случае — меня и мою жену; во-вторых, ты и твоя жене — это еще два человека. Вы отпадаете.

— Мы возьмем другой нозер, — возразил Ниманд.

— У тебя нет разрешения переселиться на Дельмак-0, — промямлил Сет с набитым ртом.

— Просто вы не хотите взять нас с собой, — обиделся Ниманд.

— Кому ты нужен, — проворчал Госсим. — По мне, так скатертью дорога. Вот Морли — другое дело. Не хотелось бы, чтобы он сгинул без следа.

Взглянув на Госсима, Сет ядовито заметил:

— Значит, этот перевод a priori означает «сгинуть без следа»?

— Насколько я понимаю, это какие-то экспериментальные работы, — пожал плечами Госсим. — Вас соберется человек тринадцать-четырнадцать в маленьком поселке. Для тебя это означает возвращение к первым дням Текела Упарсина. Хочешь начать все сначала? Вспомни, как долго мы создавали все это. Понадобились сотни квалифицированных самоотверженных добровольцев. Ты упомянул о Разрушителе Формы. Разве ты не разрушаешь своими действиями форму Текела Упарсина?

— И свою тоже, — задумчиво произнес Сет.

Он помрачнел. Госсим его допек. Главный инженер умел говорить красиво, на удивление красиво для технаря. Своими зажигательными речами он много лет удерживал кибуц в повиновении. Но по мере того как супруги Морли набирались ума-разума, его слова утрачивали убедительность. Они уже не действовали на Сета как когда-то. И хотя оставался ореол былой притягательности, Госсиму больше не удавалось как следует встряхнуть нескладного темноглазого инженера.