Томас Диш - «Если», 1995 № 09

Правда ли, что он обладает всепроникающей мощью?

Джозеф Конрад в с Аванпосте прогресса» сообщает: «Страх остается всегда. Человек может уничтожить в себе все: любовь, ненависть, веру, даже сомнения, но пока он цепляется за жизнь, ему не уничтожить страха: страх — вкрадчивый, непобедимый и ужасный — охватывает все его существо, окрашивает его мысли, таится в его сердце, следит за последним его вздохом».

Доподлинно, что страх — это глубочайшая бездна, в которой гибнут люди и народы. Можно ли преодолеть это чувство или человечество приговорено пожизненно нести на себе вериги страха? Люди размышляли о страхе исстари, едва задумывались о мироздании. Какая леденящая тайна заключена в звездном небе? Почему так величествен и грозен просверк молнии? Отчего неумолим огнедышащий вулкан? Можно ли умилостивить вездесущих духов?

Позже, обратив взор на самих себя, люди стремились разгадать собственные наваждения. Многие мудрецы, от античного философа Демокрита до современного мыслителя Сартра, пытались проникнуть в природу страха. Художественная литература коснулась разных граней этого феномена человеческого существования.

Мир, вообще говоря, полон уродств. Вселенная буквально перенаселена эксцентрическими созданиями. Но разве эти тварные существа способны внушить ужас равнодушной природе? Она многолика и затейлива. Страх возникает только от брошенного окрест человеческого взора. Только человеку заповедано поразиться рассогласованности мира, испытать несоответствие желаемого и реального. На первый взгляд, вывод таков: страх возникает вместе с человеком. Это удостоверяет наше сознание. Человек — особый род сущего. Кроме него, некому содрогнуться от того, что сотворила природа и сам он.

Но привнесенный человеком страх образует целую вселенную. Он гнездится на всех ярусах человеческого существования. Он заполняет не только сознание, но и бездны подсознательного. Вот пример: во время землетрясения в Армении девочку засыпало обломками обрушившегося здания. Ее нашли и вызволили из томительного плена немецкие спасатели. Заслышав речь, знакомую по фильмам, она подняла ручки вверх. Ужас притаился в подсознании. Он только ждет опознавательного знака. В тайниках психики дремлют призраки.

Ужас гонит не только человека, но и человечество. Грибовидное облако, которое поднялось над Хиросимой, испепелило не только все живое, оно разрушило и психическое состояние тех, кто был на спасительном расстоянии от взрыва. Образ вселенской катастрофы, одномоментно явленный сознанию, разорвал связующие нити обычного человеческого восприятия. Люди перестали понимать, кто они такие. Сломалась житейская логика, распалась связь событий. Не только подсознание человека, но и вся родовая память человеческой соборности выплеснули на поверхность психики потоки эсхатологических знаков и предвестий.

Было сказано: в пустыне нет красоты— красота в сердце бедуина. В той же мере во вселенской драматургии, в ее взрывах и протуберанцах, в угасании звезд и космическом сжатии нет страха — страх живет только в душе грешного, чувствующего, отверженного и смертного человека. Это он соизмеряет неисчислимые проявления бытия с собственной участью.

Человек — песчинка Вселенной. Его окружают грозные природные стихии. Небо осыпает людей кометами. Недра Земли извергают огненные лавы. Человек постоянно испытывает на себе предательство земной тверди. Однако источник страха, как можно полагать, вовсе не в игре природных смещений. Он только в помышлении человека о них. Миг прозрения рождает оцепенение.

Истончение живой пленки над планетой угрожает прорывом смертоносных излучений. Ужас не в самом этом природном катаклизме, а в человеческом осознании неотвратимых для него последствий содеянного. В наши дни из рукотворных созданий человека вырывается поток все поражающих частиц. И вот уже страх настигает нас, когда мы видим всеведущие глаза младенца, изуродованного смертоносной стихией, когда боимся сорвать ягоду с куста, поднять упавший плод. Всепостижение кошмара пронизывает все наше существо.

Но ведь и другие земные создания не глухи к смертной душераздирающей тоске. «Есть тонкие властительные связи…» (Валерий Брюсов). Лебедь, потерявший подругу, кидается оземь. Томимые неясным инстинктом киты выбрасываются на берег. Чует смертный час, судя по всему, любая живая особь. Нет ли здесь преувеличения, что человек возведен в ранг уникального существа? Может быть, страх ведом всей живой материи?