Филипп Кузен: Я присню

Жюльен и Франс обошлись тремя фразами: они проснулись около семи утра, нашли в огороде самолет, до этого ничего не слышали. Все.

— Но как вы объясните, что ветки не поломаны и листья на деревьях целы? — спросил префект, облокотившись на кухонный стол.

— А вы как это объясните? — ехидно ответил вопросом на вопрос Жюльен. Он резко бросил следователю, который от безделья теребил горчичницу. — Да оставьте вы ее в покое!

Префект и командующий округом обменялись быстрыми взглядами. Бригадир жандармов наклонился и что-то прошептал в наодеколоненное ухо большого начальства.

— Да-да, — закивал префект.

— Понятно, — сказал командующий округом.

— Продолжим, — продолжил префект. — Вы знаете, что именно находится в вашем саду?

— Понятия не имею, — сказал Жюльен.

— Истребитель-бомбардировщик тридцатилетней давности. Хотя он совсем устарел, некоторые страны еще используют его против повстанцев-революционеров. Он садится и взлетает вертикально…

— Да плевать я хотел, — буркнул Жюльен.

Префект продолжал невозмутимо:

— Тот, что у вас в саду, — индонезийский «харриер». Забавно, не правда ли?

— Что забавно?

— Найти индонезийский «харриер» у себя в огороде.

— Может быть.

— А еще более забавно, что он попал туда, не сломав ни одной ветки, даже грядки не помял.

— Не то, что ваши люди, — нетерпеливо вставил Жюльен. — Послушайте: я уже все рассказал жандармам, военным, летчикам, репортерам, мэру и его помощникам. Могу добавить, что я никогда не управлял самолетом, что самолеты меня не интересуют и что я приехал жить сюда, чтобы меня не доставали летчики, военные, полицейские и прочие зануды. Поэтому…

— Позвольте… — один из угрюмых людей в штатском, сопровождавших начальство, поднял руку: — Лично вы не любите самолеты. А ваш сын?

Жюльен почувствовал, как тоненькая струйка холодного пота родилась у него между лопатками и поползла по позвоночнику.

— Что мой сын?

У человека в штатском дернулось лицо. Наверное, это была улыбка.

— Ну да, ваш сын. Он любит самолеты?

— Как все мальчишки.

— Можно на него взглянуть?

Жюльена захлестнула волна страха, ярости и ненависти.

— А зачем? Вы что, думаете, это он украл этот самолет в Индонезии и посадил у нас в саду?

— Я этого не говорил…

— Или он соорудил его за одну ночь из консервных банок и проволоки?

— Могу я взглянуть на вашего сына? — терпеливо переспросил его собеседник.

— Нет. Я не хочу, чтобы он имел дело с такими людьми, как вы. Ребенку не о чем говорить с представителем Бюро расследований.

Тот пожал плечами:

— Невинному нечего бояться.

— Как раз наоборот. Впрочем, он играет с ребятами, а где — я не знаю.

Префект кашлянул.

— Господа, господа, спокойнее. — И, повернувшись к Жюльену, зашептал: — Мы уезжаем. Инженерные службы заберут самолет завтра утром. Попрошу вас соблюдать строжайшую секретность. Не исключено, что речь идет о контрабанде оружием.

— Оставляю вам двух часовых. Их сменят в два часа ночи, — уточнил командующий военного округа.

Они вышли. Небо розовело, первые звезды зажигались над домом. По дороге проехали патрульные грузовики, за ними машины официальных лиц. Соседи разъехались уже давно, так как им больше не на что было поглазеть. Остались только двое часовых. Они тут же развесили оружие в саду на груше…

Было три часа утра. Жюльен встал, надел халат и вышел в коридор. Дверь в комнату Уго была открыта. Мальчик лежал на спине, сжимая в руках школьную тетрадку. Он что-то старательно писал.

Жюльен сел на край кровати и зевнул:

— Не спишь?

— Переписываю.

— Что ты переписываешь?

Уго поморщился и закрыл глаза:

— Инструкцию по пилотированию «харриера».

— Зачем?

Он открыл глаза и написал: «Система нагрева и предварительного разогрева, об/мин, левый красный индикатор в третьем ряду. Нажать кнопку с черным кружком».

— Это что такое?

— Разогрев двигателя, чтобы подняться в воздух.

— Подняться в воздух?!

— Ну да. Я притащил сюда самолет, я и должен найти способ, как от него избавиться.

— Сын…

— Смотри, па, мы прицепим бомбу к самолету и отгоним его подальше. Одним выстрелом убьем двух зайцев. Все подумают, что пилот вернулся.

— Все подумают, что это мы перегнали самолет!

— Поэтому-то я и не перенес сюда саму инструкцию. Она в единственном экземпляре. В Париже, в музее авиации. Я читаю оттуда. Им никогда не придет в голову, что мы подняли самолет сами.