Лертукке - Последняя легенда Анкаианы

Кэсси оглянулась на Алика.

- Мой бред спас тебе жизнь.

- Ты - дура, - не выдержал Генрих. - Это был просто его отказ служить Змеищу. Моя жизнь его не трогала. Равно как и твоя, и всех остальных. Он живет в своем мире, где имеют значение совершенно другие вещи. Ты поимела с этого кайф, но за все надо платить, и он взыщет с тебя, если его не уничтожить. И тогда ты действительно не умрешь.

На этот раз вздохнула Кэсси. Ей было больно, грустно и страшно, она с трудом поддерживала себя в вертикальном положении, но сказать было надо. Ведь это было единственным, в чем она уверилась. Только что, но навечно.

- Если никому нельзя верить, - она посмотрела на Алика и задохнулась от подступивших слез, - то зачем тогда жить?

- Не, ну охренел народ, - заключил Генрих и, подняв с пола кинжал занес его над лежащим. Аланкрес открыл глаза - потемневшие, невидящие и полные боли. Кэсси передернуло и она попыталась поймать Генриха за руку.

- Слушай, - заорал он, - если ты получишь этим кинжалом, то можешь стать такой же, как он!!! Бредом, сном, иллюзией! Хочешь?!

- Не знаю...

Генрих сбросил ее руку и снова ударил. Кэсси отвернулась.

И увидела вдруг Нестора, замершего в дверях. Он излучал спокойствие, словно ожидал найти здесь то, что нашел.

В два шага он оказался рядом.

Генрих тем временем поднялся, обшаривая комнату взглядом, в поисках еще одного своего оружия. Кэсси снизу вверх посмотрела на Нестора.

- Он сказал, что я не умру, - прошептала она, внезапно вспомнив, что, если верить Элису, он выполняет только последнюю волю.

Несс повернулся к Генриху.

- Разумный выход, - заметил он глухо, - Но не лучший. Вынь.

- Еще один псих... Ты не понимаешь, он ведь ее не оставит теперь; посмотри, на что она похожа. Ты не знаешь, что эти извращенцы делают с людьми... Знаешь, за что его заколдовали? Он угрозами заставил (можно представить, какими) одного человека отрезать себе руку, а другого...

- Сожрать ее? - предположил Несс. - Была такая легенда, помню. Только это уже ваша легенда. Анкаианцы были другими, прежде, чем научились отвечать на удары. Их ответы были иными - страшнее, и история руки - еще не самая ужасная из вещей, которые приходилось делать Алику. Но это нас не касается. Аланкрес имел право на много жутких вещей.

Генрих понял, что для психа аргументов нет. Он отвел руку назад, и кулак его просвистел в миллиметре от уха отклонившего голову Нестора. Неожиданно, не возвращая ее в прежнее положение Романтик присел и, выпрямляясь исполнил об челюсть агента то, что в мыслях Кэсси, кажется, называлось "апперкот". Может быть, и по-другому, но как бы оно не называлось, оно подействовало - Генрих зашатался, подняв руки к лицу. А еще пара коротких ударов и вовсе отключила агента.

Разминая руку, Нестор опустился на одно колено рядом с Кэсси. Выдернув из вампира нож, он приподнял последнего, подложив руку ему под голову. Прошло некоторое время прежде, чем тварь снова приподняла дрожащие веки. Оторванный рукав, пропитавшись кровью и отяжелев обнажил плечо, похожее на плечо мумии.

- Что он обещал тебе? - обернулся Нестор к Кэсси. Та не ответила - у нее кружилась голова, может быть, она просто не услышала, а может, не смогла говорить вообще.

Алик вздрогнул. Вытянул руку и уронил ее, слабо царапнув Нестора по рукаву. Несс помог ему сесть, вернее, посадил и держал. Алик снова поднял дрожащую, бледную лапку, с третьей попытки поймал занавеску и приложил ее к лицу. Ткань под его пальцами потемнела. Громкий, глухой и хриплый звук, а не голос Аланкреса, сложился в слова:

- Я обещал, что она не умрет.

- Ты... о, господи... - Нестор предпочел смотреть в угол, - Я не мог не дать тебе выбора. Вот он у тебя... есть. Если ты хочешь забрать ее с собой, это твое право... Хоть лично я и буду возражать.

Алик оперся головой и плечом о стену, потом поднялся, держась за нее. Отступив, он ухватился за дверную ручку чтобы не упасть. Романтик, повинуясь мгновенному порыву, схватил его за руку. Он поверил. Поверил, что внутри этой твари присутствует принц - единственный и последний из загадочного, призрачного, так и не понявшего насилие народа. Аланкрес отпустил ручку, и покорно склонил голову на плечо Несса. И только когда жесткие пальцы твари оказались на шее, стало ясно, что это израненное проволочное тельце вновь превращается в капкан. Попытка сбросить его только ухудшила ситуацию.

- Алик!

Алик отпустил его и упал на колени.

- Я не всерьез, - неожиданно хрипло засмеялся он. - Ты мне не нравишься. Ты выглядишь так, словно тебя в подняли пять утра... не позволяй больше никому.