Павел Амнуэль - Что там, за дверью?

— Спасибо, — сказала Памела Форестеру, отдавая пустой стакан. — Я же говорю, Басс, — обратилась она к мужу, — что этот тип — из полиции. Так бы они его и пропустили!

— Действительно, Дин, как вы сюда попали? — устало произнес Себастьян.

— Пришел с вами, — сказал физик. — Только это было… я не знаю… Послушайте, здесь есть место, откуда не слышны вопли и где можно поговорить спокойно?

— Вы полагаете, — стараясь быть вежливым, поинтересовался Себастьян, — что кто-то из нас способен говорить спокойно?

— Но мы должны! — воскликнул Форестер. — В конце концов, судьба девочки…

— Пойдемте в спальню, — сказал Себастьян, — там тоже окна на улицу, но можно занавесить шторы…

— Для акустических детекторов, — покачал головой Форестер, — это не преграда, а усилитель звука. Не годится.

— А больше в этом доме…

— Кладовая, — тихо сказала Памела. — Там нет окон, нет даже вентиляции…

— Может, тогда в туалете? — съязвил Себастьян. — Какого черта мы должны…

— Кладовая годится, — прервал его Форестер. — Показывайте. Это в конце коридора, верно?

Памела села на большой баул, куда спрятала на прошлой неделе старые игрушки Элен и новые тоже, те, с которыми она по какой-то, одной ей понятной причине не захотела играть и сложила горкой в углу своей комнаты, водрузив вверху этой кучи большого резинового крокодила.

Себастьян встал в дверях, прислонившись к косяку. Закрыть дверь было невозможно, сразу становилось нечем дышать. Форестер, перешагнув через поломанный телевизор, груду зимних одеял и палатку, купленную Себастьяном для похода, в который они так и не собрались, остановился посреди комнатки и сказал, потирая переносицу:

— Прежде всего я хочу, чтобы вы оба усвоили и никогда больше не забывали: Элен жива и здорова.

— Где она? — вскочила Памела. — Куда вы ее дели?

— Пожалуйста, — поморщился Форестер, — дайте мне сказать до конца, хорошо?

— Помните, с чего это, по вашему мнению, началось? — продолжил он. — Вы, Себастьян, позвонили Фионе и попросили осмотреть вашу приемную дочь, на теле которой появились странные кровоподтеки.

— Лучше бы он этого не делал, — пробормотала Памела, раздражавшаяся при любом упоминании Фионы.

— Что значит — по вашему мнению? — требовательно спросил Себастьян.

— Фиона, — невозмутимо продолжал Форестер, — позвонила мне, поскольку я был, по ее словам, единственным знакомым ей физиком. Это действительно так: я был единственным знакомым ей физиком, занимавшимся попытками экспериментального доказательства существования Мультиверса.

— Существования кого? — спросила Памела. — И при чем?..

— Не кого, а чего, — мягко поправил Форестер. Ему было неудобно стоять, не к чему было прислониться, и он попытался сесть на старый телевизор, тот покачнулся, и физик вскочил на ноги, тихо выругавшись про себя. Он осторожно опустился на груду одеял, осевшую под тяжестью его тела, посмотрел на Памелу и Себастьяна снизу вверх, потер переносицу и повторил: — Не кого, а чего. Мультиверс — это мир, в котором мы все живем. Раньше говорили Вселенная, но Вселенная — одна, а Мультиверс состоит из огромного — возможно, бесконечного — числа вселенных. Каждая из них отличается друг от друга — некоторые ненамного, может, всего на один-единственный атом, а другие очень сильно, настолько, что они совершенно друг на друга не похожи…

— Послушайте! — взорвалась Памела. — Вы привели нас сюда, чтобы читать лекцию по физике? Скажите мне, где…

— Именно к этому я подвожу, — кивнул Форестер, — и пока вы будете меня перебивать, ничего не поймете. А не поняв, не сможете ничем мне помочь. А если вы мне не поможете, то вряд ли когда-нибудь увидите Элен…

— Пам, помолчи, пожалуйста, — сказал Себастьян. Почему-то он знал (чувствовал? видел по глазам?), что Дин говорил правду. Себастьян взял жену за руку, привлек к себе, Памелу била мелкая дрожь, она больше не прерывала Форестера и, даже когда он, выговорившись, замолчал, не произнесла ни слова, и потому Себастьян не знал, поняла ли она хоть что-то, или речь Дина осталась для нее пустым звуком, оболочкой без содержания.

— Вы когда-нибудь замечали, — говорил Форестер, — как пропадают в вашем доме предметы, иногда нужные, и тогда вы их долго ищете, не можете найти и ругаете себя за странную забывчивость, а иногда — не нужные совершенно, и тогда вы о них быстро забываете, а потом вдруг обнаруживаете на столе или даже в тарелке, которая минуту назад была пуста, вы точно это знаете, потому что сами ее помыли… Конечно, с вами такое случалось много раз, и со мной тоже, и с каждым. Время от времени происходят события, которые, казалось, были ничем не подготовлены, да и последствий никаких не имели, и вы чаще всего о них забываете, а если вспоминаете, то мимолетно, объяснений не ищете, невозможно искать объяснения каждой мелочи, когда ежедневно с вами происходит множество куда более важных событий…