Павел Амнуэль - Что там, за дверью?

В полицейском участке с ними обращались вежливо. Майор-афроамериканец, то ли следователь, то ли начальник, приказал им сесть, спросил имена и адрес, а потом задал вопрос, которого Себастьян ждал и ответа на который у него не было:

— Где девочка?

Себастьян покачал головой. Он хотел сказать, что Элен ушла от них, оставив после себя покореженный и вспучившийся линолеум, но произнести это вслух было невозможно.

— Сотрудник университета Форестер подобрал вас по вашей просьбе на триста девяносто девятой дороге, так? — сказал майор.

— Да, — кивнул Себастьян. Это они знают, значит, Форестер все рассказал.

— Он привез вас в университет…

— Да.

— Вы подтверждаете?

— Да. Подтверждаю.

— Частного детектива Лоусона вы выбросили из машины в Хайленде…

— Не выбросили! — вскричал Себастьян. — Он сам вышел…

— Хорошо, он вышел, а вы уехали, — кивнул майор. — В это время девочка была с вами. Вы подтверждаете?

— Да. Конечно.

— Следовательно, — резюмировал полицейский, — вы избавились от девочки на участке дороги между Хайлендом и тем местом, где вас подобрал Форестер.

— Нет! — воскликнул Себастьян. Какая глупость! Избавились. Стоп, подумал он. Форестер не сказал о том, что Элен была с ними, когда они приехали в университет. И никто не сказал — наверно, не обратили внимания. «Не знаю, майор, не видел, девочки с ними не было». Так, что ли? А как же опрокинутые столы в лаборатории? Кровь? Наверняка была кровь на полу — там, где…

Неужели Форестер успел все прибрать прежде, чем…

— Что значит «нет»? — удивился майор. — Девочка была с вами в машине. Когда вас подобрал Форестер, вы были без машины и без девочки. Машину нашли в полутора милях. Послушайте, Флетчер, пошевелите мозгами и жене своей скажите, чтобы вспомнила, это вам зачтется. Лес мы все равно осмотрим на всем участке, мы найдем, не сомневаетесь, давайте лучше сразу…

— Майор, — неожиданно подала голос Памела. — Вы действительно думаете, что я могла убить собственную дочь и закопать… в лесу?

— Собственную дочь, говорите вы? Элен не была вам дочерью. Наверно, в этом проблема.

— Офицер, — твердо сказала Памела, — вы не имеете права так говорить!

— О'кей, — кивнул майор. — Мы, собственно, ищем девочку. Скажите, где она — надеюсь, живая и здоровая, — и можете быть свободны. Итак?

— Мы не знаем.

— Не знаете? — поднял брови полицейский. — Девочка была в машине с вами, так? Когда Форестер вас забрал, вы были без машины и без девочки, верно?..

Сколько это продолжалось? Себастьян не знал, внутреннее ощущение времени подсказывало, что допрос продолжался не меньше пяти или шести часов, но тогда он должен был бы проголодаться, его и Памелу мучила бы жажда, но ничего подобного не происходило, и даже сейчас, когда они вернулись домой, он совсем не хотел есть, пить не хотел тоже, и Памела отправилась в ванную, даже не посмотрев в сторону холодильника, значит, на самом деле в полиции их продержали недолго, даже вечер еще не наступил…

— Не знаю, — повторял Себастьян в ответ на любой вопрос майора, а Памела молчала.

— О'кей, — сказал майор. — Прямых улик против вас нет, хотя даже слепому ясно… Можете отправляться домой. Домой, в Хадсон, Третья улица, двадцать восемь, никуда больше. Собственно, вас отвезут. Из квартиры не выходите, иначе…

— Моя машина… — пробормотал Себастьян.

— Ах да, — кивнул полицейский. — Машина на нашей стоянке, возможно, когда-нибудь вы ее заберете. И ваши мобильные телефоны.

— Телефоны?

— Мы их нашли, — сообщил майор. — Оба. Под железнодорожной насыпью в десяти милях от Хадсона. Видимо, вы их выбросили из поезда. Аппараты, конечно, повредились при ударе, но у полиции нет средств, чтобы ремонтировать чужие телефоны. Я последний раз вас обоих спрашиваю: где девочка?

Себастьян молчал.

— Идите, — вздохнул полицейский. — Подпишите показания и — вон отсюда! Имейте в виду — не вздумайте сматываться из Хадсона.

— Мы поняли, офицер, — сказал Себастьян.

Понял он только одно: следов борьбы полиция в лаборатории не обнаружила. Почему? У Форестера не было времени отвести их наверх, вернуться и все тщательно прибрать до появления полиции. И куда, черт возьми, делся сам Форестер?

За домом, наверно, следят. Где-нибудь под деревом на противоположной стороне улицы…

Себастьян подошел к окну, демонстративно встал так, чтобы его могли видеть, и сразу пожалел о своей выходке: три человека, стоявшие на тротуаре за низким заборчиком, повернулись к нему и нацелили свои фотоаппараты, кто-то закричал, и из-за угла появились еще двое, один нес на плече телекамеру, второй что-то говорил в микрофон. Себастьян отступил в глубину комнаты. Черт, как он не подумал, конечно, репортеры со всего штата дежурят перед домом, ожидая, что он появится…