И ему это хорошо удавалось! В следующие три года он продал в журналы около полутора десятков рассказов. Однако вскоре он принял приглашение коллеги-писателя Мэнли Уэйда Уэллмана и с головой погрузился в совершенно иное занятие — начал сочинять комиксы. «Они предоставляли мне прекрасную возможность отвыкнуть от проклятой привычки писать лениво, от случая к случаю», — признавался Бестер.
После комиксов Бестер какое-то время проработал сценаристом на радио. Однако когда на смену радио пришло телевидение, писателю стало нелегко в новой обстановке: «Радио требовало жесткой и изматывающей работы, не оставляя места халтурщикам и пройдохам. В телевидении все было как раз наоборот».
После бесчисленных битв с редакторами и руководителями ведущих телекомпаний Бестер почувствовал, что нервы его на пределе. И тут он весьма кстати вспомнил о научной фантастике: на сей раз она потребовалась ему как терапевтическое средство, как наркотик, как бегство. А ненавистному миру телевидения он отомстил по-своему, по-писательски, опубликовав сатирический роман «Кто он?», известный также под более прозрачным названием «Крысиные бега».
В 1950 году состоялось первое — но отнюдь не последнее — возвращение Альфреда Бестера в научную фантастику, ставшее настоящим триумфом: последующие восемь лет оказались самыми плодотворными для писателя, нашедшего (вместе с Робертом Шекли) экологическую нишу в журнале «Galaxy Science Fiction». Практически все рассказы Бестера, относящиеся как к первому, так и ко второму периоду, представлены в сборниках «Звездный взрыв» (1958) и «Темная сторона Земли» (1964); оба были дополнены новыми рассказами и переизданы в 1976 году под другими названиями: «Легкая фантастика» и «Звездочка светлая, звездочка ранняя».
Перечислю только самые известные рассказы (все они переведены на русский язык): «Адам без Евы» (1941) и «Они уже не могут жить, как раньше» (1963) — два парадоксальных варианта решения чисто умозрительной (пока!) проблемы, поднятой еще «бабушкой» фантастики, Мэри Шелли, — проблемы последнего человека на Земле. Распутыванию иных парадоксов, связанных с путешествиями во времени, посвящены три классические новеллы — «Человек, который убил Магомета» (1958), «Ночная ваза с цветочным бордюром» (1964) и «О времени и о Третьей авеню» (1951); а сложным психологическим коллизиям между героем и его слугой-андроидом — «Доверие к Фаренгейту» (1954). Добавьте к этому еще «Выбор Хобсона» (1952), «Вне этого мира» (1964), «Звездочка светлая, звездочка ранняя» (1953), остроумную пародию на штампы научной фантастики — «Путевой дневник» (1958).
Пересказывать сюжеты произведений Бестера — занятие неблагодарное. Здесь главное не сюжет и не фантастическая идея; да и как описать их, если в большинстве своем это сгусток экстравагантного литературного стиля, ритма, огня, страстей, словесной эквилибристики и колорита деталей, самоиронии и бесчисленных выдумок! Известному английскому писателю и историку фантастики Брайану Олдиссу принадлежит броское определение той безумной, чрезмерной и яркой палитры красок, что зовется творчеством Альфреда Бестера: «широкоэкранное барокко».
Одной из любимых тем Бестера-рассказчика стали неизвестные или только предполагаемые способности человеческого сознания. Попутно он забирается в такие дебри психики, куда редко кто из фантастов рисковал сунуться до середины 1960-х, когда этот «внутренний космос» основательно исходили вдоль и поперек авторы «Новой волны».
В классических рассказах «5.271.009» (1954), «Феномен исчезновения» (1954), «Пи-человек» (1959) герои принадлежат к славному, хотя и не совсем приятному в общении племени одержимых, эксцентричных, исключительных одиночек, наделенных от природы или выработавших в себе возможности, недостижимые для «нормальных» людей. И чье присутствие в мире этих людей не несет ничего хорошего ни первым, ни вторым.
Подобным исключительным персонажам посвящены и два знаменитых, прославивших писателя романа — «Уничтоженный» (1953), знакомый нам как «Человек Без Лица», и «Тигр! Тигр!» (1956), первоначально изданный в Англии, куда писатель временно переехал вместе с женой (получившей ангажемент в одном из лондонских театров), а в американском издании вышедший под названием «Звезды — цель моя».
Как и рассказы, романы заметно выделяются на американском научно-фантастическом фоне не сюжетными находками, хотя и таковых немало, и не оригинальными футурологическими идеями. Бестер есть Бестер, и его сила — в ином. В филигранном стиле, в богатом орнаменте языка, во фрейдистских страстях и психологизме; наконец, в язвительной иронии, с которой он наблюдает как бы со стороны за самим собой, громоздящим один сюжетный поворот — правильнее было бы назвать его вывертом — на другой. Строгий и бескомпромиссный критик научной фантастики Даймон Найт сравнил писателя с виртуозным циркачом: «Наука у Бестера не лезет ни в какие ворота, его персонажи — даже и не персонажи вовсе, а набор цилиндров с секретом в руках иллюзиониста, и вы завороженно следите, кто или что появится на этот раз. А Бестер закуривает возникшую из воздуха сигару, взрывает ее, быстро карабкается по веревочной лестнице под купол, делает сальто на трапеции, успевает сыграть на рояле три такта из национального британского гимна «Боже, храни королеву!», проглатывает шпагу и обдает вас брызгами, с шумом ныряя в бассейн… Боже, ну что вам еще нужно?»
Читать дальше