Джонатан Летем - Амнезия творца

– Она считает, что визуальный сон – моя вина?

Это и есть твоя вина. Нет. Сны – из-за Келлога. Он меня преследует.

Психиатр хихикнул:

– Как скажешь. Но раз он с тобой пришел, то с тобой и уйдет.

Хаос молча отпустил ворот старика. Психиатр буркнул что-то себе под нос.

– Бессмыслица какая-то, – сказал Хаос. – Зелень – не проблема. Достаточно отойти на несколько миль…

– Зелень – везде, – сказал психиатр. – Это ты – бессмыслица.

– Чего же тогда боится Элайн? Если я – бессмыслица, то чем я опасен?

– Элайн не боится, – сказал психиатр. – Она в ярости. Это я боюсь. Ты – ошибка, чья-то ужасная ошибка, кем бы ты там себя ни мнил, и ты должен отсюда убраться. Туда, откуда пришел, в поганую пустыню из сна.

– Я уберусь, – пообещал Хаос, – но не туда.

– Какая нам разница куда? Может, вообще сгинешь, едва мы тебя забудем.

Разговор начал действовать Хаосу на нервы.

– Нельзя жить, как вы живете. Топтаться на месте в непроглядном тумане.

– А я и не топчусь, – возразил психиатр. – Я работаю в Белом Уолнате. Но если б и не работал, все равно предпочел бы зелень пустыне с вонючими бешеными скотами.

Хаос повернулся и отыскал дерево, подле которого стояла, держась за веревку, Мелинда.

– Я просто хотел сказать, что ваш подвиг никому не нужен. Можешь так и передать Элайн.

– Прошу прощения, мой маленький несимпатичный дружок, – ответил психиатр, перебирая ключи в звенящей связке, – но Элайн не слушает голоса из снов. Она их создает. – Зашипел воздушный шлюз. – Спокойной ночи.

Они брели всю ночь. Сначала веревки-проводники довели их до города, затем – по улицам – до скоростной трассы. Люди навстречу не попадались, только бродячий пес учуял путников, когда они спускались с холма, и тащился за ними по всему городу. Невидимый в зелени, он семенил позади, принюхивался к следам и лишь на автостраде повернул восвояси. Веревка закончилась у брошенной бензоколонки. Хаос и Мелинда пробрались между домами и поднялись по скату дорожной развязки. На автостраде, в стороне от деревьев, сразу затих стрекот сверчков и заметно похолодало. Они вышли на травянистую разделительную полосу и зашагали навстречу ветру.

Из зелени они выбрались перед самым рассветом. Непроницаемый туман внезапно приобрел объемность; они поднимали руки и видели в дымке шевелящиеся пальцы. Через минуту они взглянули друг на друга и улыбнулись. Вскоре появились звезды.

Затем впереди осветились вершины гор. Хаос и Мелинда повернулись и увидели солнце, ползущее вверх сквозь туман. Они пошли дальше, но вскоре уселись на траву – созерцать в благоговейном молчании. Он снова был Хаосом, однако часть его существа – как бы нелепо это ни звучало – уже много лет не любовалась восходом.

Наконец он встал, чтобы идти дальше, но девочка уже уснула в высокой траве разделительной полосы. Он поднял ее и понес через автостраду к сухому и тенистому местечку в кустах. Уселся на траву в нескольких футах, чтобы и за ней присматривать, и за дорогой наблюдать.

Он размышлял об Элайн. Наверное, она по совету психиатра забудет Хаоса и Мелинду, сотрет их визит в памяти как досадное отклонение от нормального хода вещей. Он подумал о снах Келлога, о том, как сам он, Хаос, служил своего рода антенной, о том, как пришел в этот город и стал My ном, но раздумья эти ни к чему не привели, и он выбросил их из головы.

Хватало других забот. Например, о пище и воде. Быть может, в этих горах есть ручьи, но они пока не попадались на глаза. Не встречалось на дороге и дичи. Вероятно, поесть можно лишь в другом городе, значит, надо добраться до него, где бы он ни находился. А у Хаоса уже родилось подозрение, что в городах его не ждет ничего хорошего.

Некоторое время он рассматривал пустую автостраду, затем, решив, что надо чем-нибудь заняться, встал, повернулся кругом и пошел по траве, достававшей до пояса. Он искал воду. Но не нашел. Он вспомнил свое логово в Комплексе и обругал себя за отъезд. Там намного лучше, чем в этих горах. Там все привычно, а тут он не в своей тарелке, один на один с неизвестностью. И ни сигарет, ни спирта… Тоска.

Печально вздохнув, он вернулся к Мелинде, улегся рядом и уснул.

В середине дня их разбудил хиппи из пикапа. Хаос так и прозвал его, едва увидел: хиппи из пикапа. Как в анекдоте. Они проспали весь день; снов, насколько запомнилось Хаосу, он не видел. Проезжий остановил грузовичок на автостраде в нескольких футах от спящих и подошел к ним по траве:

– Фью-у! Оба-на! Эй, котята, чего это вы тут тусуетесь?