Феликс Пальма - Карта хаоса

Чарльз и Уэллс переглянулись. Им, как, впрочем, и всем, было известно, что Мюррей разбогател вовсе не на торговле стульями в елизаветинском стиле. Однако они, опять же как и все, предпочитали ради своего блага притворяться, будто не знают этого. Теперь Мюррей выложил все карты на стол, и его неожиданная откровенность не сулила ничего хорошего.

– Церковь осуждает меня со всех своих амвонов, – с горечью продолжил Мюррей, – хотя в нужный момент умеет закрыть глаза, позволяя моему бизнесу безнаказанно процветать. И не только закрывает глаза… Так вот, мне до смерти надоело стирать сутаны духовенству, кардинальше Такер и мерзким старикашкам из ее свиты! – воскликнул он с внезапной злобой. – Я нужен им, потому что они желают иметь власть над народом, которую сохраняют благодаря мне, а народу я нужен, потому что он желает наслаждаться счастьем, которым я его обеспечиваю. Однако сам я для всех остаюсь персоной нежелательной! Воплощением зла! Великий парадокс, не правда ли? – заключил он с тошнотворно приторной улыбкой.

Уэллс точно онемел. Он уже не сомневался, что нынешняя сцена будет иметь скверный финал. Но, несмотря на это, биолог раздумывал еще и над признаниями миллионера, которые его поразили, поскольку подтверждали, что Церковь втайне была замешана в торговле волшебной пыльцой. Уэллсу не составило труда сделать еще один логический шаг и понять остальное. Церковь расправилась с воображением, применив воистину блестящий план, – и тут нельзя было не вспомнить про ее отношение к любви. Осознав, что запрет на воображение только сделает его более привлекательным, Церковь предпочла внушить людям сомнение в их способности воображать и создала вещество, которое искусственным путем обостряет эту способность, а затем осудила использование порошка, чтобы превратить его в нечто столь же манящее, сколь и опасное. Таким образом человек стал зависим от волшебной пыльцы, хотя, скорее всего, естественный дар воображения никогда не покидал его.

Итак, Церковь Знания делала все, чтобы вещество попадало к людям, так как не желала вырывать с корнем способность, которая, как и любовь, могла привести их к Знанию. Однако делала это тайно. Тут-то на сцену и выходил Мюррей, Властелин воображения, наркоторговец, снимавший с Церкви позорное пятно. Правда, Мюррей был не первым, кто исполнял эту роль – столь же неприглядную, сколь и необходимую. Раньше существовали другие посредники, другие темные фигуры, и они воплощали в себе все самое презренное, что только было в мире. Их в каждом поколении создавала Церковь ex professo  [10]. Но до сей поры ни один из этих людей не взбунтовался против своей судьбы. Легко было предположить, что Мюррей намерен стать первым.

– Мне надоело делать грязную работу для этих хитрых стариков, – продолжил Мюррей, – в то время как они обливают меня грязью или клеймят с церковных амвонов. Надоело толочь волшебный порошок в моей ступке. – Он горько усмехнулся. – Я не желаю и дальше оставаться Властелином воображения. Не желаю после смерти войти в историю в роли злодея. Нет, есть титул, который нравится мне куда больше. Я хочу, чтобы обо мне вспоминали как о Спасителе человечества! Вряд ли существует слава выше этой! – Он улыбнулся и перевел взгляд с Чарльза на Уэллса, а потом снова на Чарльза. – Вот поэтому, профессор, несмотря на все ваши знания, вы проявили большую наивность, полагая, будто я соглашусь принять от вас деньги и скромненько отойду в сторону, чтобы вся слава досталась вам одному. Нет, история будет складываться иначе.

– И к-к-как же она будет, по-вашему, складываться? – спросил после долгой паузы Чарльз.

– Сейчас объясню, – ответил Мюррей невозмутимо, по-прежнему глядя профессору в глаза. – Все произойдет следующим образом: знаменитый профессор Чарльз Доджсон покончит с собой, пустив себе пулю в лоб, вечером четырнадцатого января одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года, то есть прямо сегодня. Он несколько месяцев сражался с депрессией, которая поразила его после того, как бывший ученик, случайно здесь присутствующий, – он послал улыбку Уэллсу, – победил его на дебатах, посвященных спасению мира.

– Боже мой… – простонала Джейн, прижимаясь к мужу, который обнял ее, со страхом поглядывая на телохранителей Мюррея, а они между тем все решительнее расправляли плечи, по мере того как их хозяин излагал свой план.

– Это будет большая потеря, – говорил Мюррей с усмешкой. – Она потрясет мир, но пройдет всего несколько месяцев, и мир об этой потере забудет. Тогда миллионер Гиллиам Мюррей объявит, что работавшая при нем группа ученых сумела-таки создать в его частной лаборатории магическую дыру, о которой так мечтал великий профессор Доджсон, и через нее человечество сумеет убежать от своей гибельной судьбы.