Эдвард Ли: Реанимация

Эдвард ЛИ

РЕАНИМАЦИЯ

Оно за ним гналось, и было оно большое. Но что это было? Он ощущал, как настигает его огромность, преследует по неосвещенным лабиринтам, за углы задушенной плоти, по переулкам крови и сукровицы...

Матерь Божия пресвятая!

Когда Паон проснулся окончательно, казалось, у него стерли разум. Его крушила тупая боль и скованность... Или это паралич? В голове неясные образы, голоса, мазки света и цвета. Фрэнсис Паон по кличке Фрэнки вздрогнул от ужаса перед неведомым, что гналось за ним по канавам и бороздам его собственного подсознания.

Да, он уже проснулся, но погоня вела к...

Налетающим силуэтам. Встряске. Крови, брызнувшей на грязно-белые стены.

И будто медленно наводился на резкость кадр, Паон наконец понял, что за ним гналось. Не киллеры. Не копы или федералы из бюро.

Гналось за ним - воспоминание.

Но о чем?

Мысли понеслись галопом.

Где я ? Какого черта со мной стряслось ?

Последний вопрос по крайней мере прояснялся. Что-то ведь стряслось. Что-то катастрофическое.

Комната расплывалась. Паон прищурился, скрипя зубами: без очков он не видел дальше трех футов.

Но разглядел достаточно, чтобы понять.

Кожаные ремни с мягкой обивкой опоясывали его грудь, бедра и лодыжки, фиксируя на кровати, которая казалась тверже кафеля. Не пошевелиться. Справа стояли несколько металлических шестов, а на них - размытые пузыри. Длинная полоска спускается оттуда.., к руке. Он догадался - капельницы. Полоска кончается внутри правого локтя. А вокруг запахи, которые ни с чем не спутать: антисептика, мази, изопропиловый спирт.

В больницу меня занесло, к хренам собачьим.

Кто-то, значит, его зацепил. Но.., он просто не мог вспомнить. Воспоминания плясали фрагментами, преследуя его дух немилосердно. Стрельба. Кровь. Вспышки.

А близорукость оказывала еще меньше милосердия. Возле кровати он видел только расплывчатый белый периметр, тени и лишенный объема фон. Слышалось какое-то жужжание, вроде как далекий кондиционер, и медленные, раздражающие попискивания: монитор капельницы. А наверху что-то раскачивалось. Подвесной цветок в горшке? Нет, больше похоже на складные рычаги, как бывает во врачебных кабинетах, вроде рентгеновской пушки. И расплывчатый ряд силуэтов вдоль стен - только ящики это могут быть, ящики с лекарствами.

Значит, я в самом деле в больнице. В реанимации. Ничего другого не придумаешь. И его хорошо пришпилили. Не только лодыжки, но и колени, и плечи. Правая рука привязана к выносной стойке под капельницу, и в локтевом сгибе белой лентой закреплена игла.

Паон глянул на свое левое плечо, на руку... Именно рука - без кисти. А когда он поднял правую ногу...

Обрубок на несколько дюймов ниже колена.

Кошмар, захотелось ему подумать. Но преследующие воспоминания слишком реальны для сна, и боль тоже. Сильная боль. Больно дышать, глотать, даже моргать. И кишки сочились болью, как теплой кислотой.

Кто-то меня щедро уделал. Тюремная больница, сомневаться не приходится. И наверняка за дверью стоит легавый. Да, теперь он знал, где он, но страшно было другое - он не знал, что его сюда привело.

Воспоминания рвались с цепи, гнались, бросались...

Тяжелый топот. Крики Гремящий искаженный голос.., как мегафон.

Господи Иисусе!

Снова попытался вспомнить - и снова не смог. Воспоминания теперь подкрадывались: пистолетные выстрелы, длинные автоматные очереди, ощущение куска собственного тела, подпрыгивающего в ладони...

- Эй! - крикнул он. - Помогите кто-нибудь! Слева отозвался щелчок открылась и закрылась дверь. Тихие шаги - и выступила яркая размытая фигура.

- Как давно вы в сознании? - спросил бесцветный женский голос.

- Пару минут, - ответил Паон. В горле пульсировала боль. - Может подойти ближе? Я вас еле вижу. Фигура повиновалась, черты ее стали резче. Совсем не легавый - это сестра. Высокая, черноволосая, с голубыми глазами и резкими выразительными чертами лица. Белая одежда сияет ярким светом. На игривых гладких ногах переливается белый нейлон.

- Не знаете, где мои очки? - спросил Паон - Я чертовски плохо без них вижу.

- Ваши очки остались на месте преступления, - ответила она без интонаций.

На месте преступления, мелькнула неуклюжая мысль.

- Мы пошлем за ними кого-нибудь, - добавила она. - Это будет не очень долго. - Безразличные глаза оценивали его. Она наклонилась, определяя его состояние. - Как вы себя чувствуете?

- Отвратительно. Кишки болят, как сволочи, а рука... - Паон скосил глаза и приподнял забинтованный обрубок. - Аблин!