Морис Лима - SOS ниоткуда

Бурные реки прорезают тропические леса. Деревья там отличаются прихотливо вырезанными кружевными листьями, которые топорщатся пышным веером. Повсюду цветут цветы изумительной красоты. В такие же потрясающе яркие краски одеты и диковинные звери.

Иногда попадается затерянная в джунглях меркурианская деревушка. Там живут последние приверженцы первобытной жизни, уклонившиеся и от влияния жриц, и от цивилизаторских нашествий инопланетян.

И все же это самая настоящая жизнь. Жизнь под двойной защитой гор и туч, образующихся сгущением водяных паров из соседней зоны. Из зоны черной, мрачной, ледниковой. Паров, рождающихся в вечной битве между светилом, присутствие которого ощущается за этой фантастической стеной, и сумрачными и холодными областями, где, как в ледяном аду, беспрерывно и неустанно ложатся на безжизненную землю хлопья снега.

Природе удается поддерживать хрупкое равновесие, несмотря на капризные колебания Меркурия, возмущения его орбиты, его внутренние сотрясения, которые постоянно заставляют планету сползать из зоны жизни в огненную полосу жары или в район ледяного холода.

И в том, и в другом случае - это гибель, о чем свидетельствуют печальные следы по краям зоны. С одной стороны - это почерневшие испепеленные горные склоны, где видны лишь обгоревшие стволы деревьев да побелевшие от пепла остовы зданий, а с другой - то же опустошение, но другого типа. Повсюду видны гниющие болота, где подолгу плавают вздутые и зловонные трупы среди разрушений, вызванных неожиданными наводнениями от быстро тающих льдов.

Однако с течением веков меркурианцы приспособились к выживанию в сумрачном, заснеженном мире, как земные эскимосы.

Там, где начинаются владения Солнца, такая жизнь немыслима.

Редкие смельчаки, подошедшие слишком близко к ущельям, ведущим в огненную зону, не раз слепли, перейдя известные границы, за которыми немыслимая жара увеличивается с каждым шагом.

В том мире живут только птицы-саламандры и кое-какие насекомые.

И те и другие приспособились к существованию на краю вечно огненного полушария.

В зеленом поясе текут реки, впадаюш,ие не в океан, а в бездонную пропасть. Оттуда поднимаются облака пара и питают небесный покров, создающий защиту от жара. На одной из рек покачивается созданное руками человека судно, уносимое мощным течением.

Кажется, им не управляют. Горячие течения в реке распугали всех водных и прибрежных обитателей. На нижней палубе судна видна группа людей.

Совершенно обнаженные мужчины, женщины распростерты, недвижимы, измучены жарой. Только один человек подает признаки жизни.

Вездеход, управляемый Окффом, вырвался из зоны бедствия и устремился в холодную реку в тот момент, когда горячий прилив догнал его, растопив горы льда и снега. Мощная река шириной с Миссисипи приняла в себя потоки кипящей воды и усмирила в своем гигантском чреве. Вездеход всплыл, и его пассажиры, едва не сваренные заживо, смогли, наконец, с облегчением вздохнуть и вернуться к жизни, оплакав своего несчастного товарища, погубленного фонтаном кипятка, ударившего через пробоину в обшивке.

После титанических усилий дыру удалось заделать, благодаря особому способу наслаивать расплавленный металл и немедленно его охлаждать. Специальные аппараты сделали это за несколько минут.

Сила бьющей струи не позволила закрыть брешь так быстро, как хотелось, но меркурианцы с помощью землян сумели довести дело до конца.

Раке тоже был тут. Он распростер свои перепончатые крылья и высунул длинный язык. Кокдор смотрел на ослепительную наготу Давехат, которая, вытянувшись, лежала на спине. Ее освещали странные небеса, затянутые облаками, но пропускающие солнечное сияние.

Жолена в полубессознательном состоянии неподвижно лежала на руках Дона. Фарт, Люк Дельта и меркурианцы отпыхивались после того, что произошло.

Окфф встал, шатаясь. Ему были нужны добровольцы. Надо вновь взять в руки управление вездеходом, сделать кое-какой ремонт и подумать о том, как достойно похоронить жертву случившейся драмы.

Земляне поднялись, но Давехат удержала Кокдора за локоть.

- Останьтесь рядом со мной, кавалер.

Он подчинился, не смущаясь их наготы. Как прекрасно было все то, что он видел: цветущие берега, словно в одичавшей запущенной оранжерее; разноцветные существа снуют туда-сюда, карабкаются вверх, ныряют, убегают. Солнце невидимо, но стоит яркий день, который никогда не сменяется ночью.