Морис Лима - Сумерки человечества

Лео решил немного разведать предстоящий путь. Он подобрался к Тьерри и в темноте осторожно снял с него сонорадар. Затем направился к основанию колодца. Наверх вела довольно широкая винтовая лестница, спиралью огибающая шахту лифта. Но Лео, естественно, не воспользовался им, ибо теперь с подозрением относился ко всему механическому. Кругом царила тишина. Сонорадар свидетельствовал, что вокруг нет никаких живых существ, кроме них самих. Лео спокойно поднялся и достиг верхней части системы залов.

Увидев свет, он инстинктивно прикрыл привыкшие к темноте глаза ладонью. Потом он вошел в первый зал. Из окон, идущих по всем стенам, были видны, насколько хватало взгляда, пальмы, кактусы и мимозы, а также фиолетовые цветы бугенвиллей, неземная красота орхидей и, конечно, пурпур, изумрудная зелень и лазурная голубизна тысяч других цветов, окружающих строение. И все это под ослепительно сияющим солнцем.

Колодец был пуст и оазис тоже. Лео вышел наружу. После кошмарного мрака он все ещё плохо видел и испытывал резкую боль в глазах.

Лео решил вернуться, склониться над колодцем и во весь голос позвать друзей. Объявить им во всеуслышанье, что теперь они окончательно спасены.

Но сделать этого он не смог. У него началось страшное головокружение.

Повернувшись вокруг своей оси, он рухнул лицом вниз в заросли цветов. Затем все исчезло.

Глава 10

Среди оставшихся первым проснулся Тиано. Возможно, это произошло потому, что он ближе всех лежал к воде и его разбудил шум потока.

Но Тиано быстро понял, что разбудило его все-таки не это, а резкий звук удара о причал. Тогда он осторожно направился к краю пирса, откуда донесся этот звук, и тут, вздрогнув, увидел на водной поверхности некие светящиеся точки. На уровне воды находилось что-то, имеющее несколько светящихся глаз.

Это что-то, то ли животное, то ли механизм, пыталось выбраться на набережную, причем шум от его карабканья раздавался все сильнее и громче.

Только на мгновение Тиано застыл от ужаса. Тут же его мозг пронзила мысль, что, взобравшись на набережную, эта штука наткнется на беглецов. И он громко закричал, зовя сестру, Тьерри и Лео. Но все уже и так проснулись от гулких ударов по пирсу и бросились к воде, понимая, что подвергаются новой атаке.

Кроме светящихся глаз противника, в тоннеле не было никакого другого освещения. Тем не менее эти смутные светлячки давали возможность понять, что агрессор напоминает чем-то огромную рыбу, водяное чудовище, пытающееся выбраться на сушу. Яростно дергаясь, оно вызывало металлический грохот, отступало и снова бросалось на приступ.

Тут Тьерри закричал:

- Алискаф!.. Это алискаф...

- Что? Наш алискаф? - поразился Тюпар. - Но он же в самом жалком состоянии... Я полагал, что он утонул и давно унесен потоком или все ещё висит на струне троса... А этот плавает совершенно свободно...

- Нет, - возразил ему Тьерри. - Это не наш, это другой... возможно даже, тот самый, который напал на нас, прежде чем мы высадились... Мы полагали, что оторвались от него, а он нас искал, шел следом, и вот теперь здесь...

- Боже мой... - прошептала Инес, прижимаясь к Тьерри. - Опять эта проклятая машина...

- Да, машина... Но какая же ненависть толкает эти механические существа против нас? Возбуждает их злобу против людей?

Они, конечно, были очень взволнованы, но в конце концов поняли, что все усилия, предпринимаемые лодкой, совершенно бесполезны. И все же камень, из которого была сделана набережная, стал понемногу крошиться от бросков-ударов чудовища. Сорвавшийся с цепи робот, этот странный алискаф без штурмана, упорно и настойчиво продолжал свои разрушительные действия, ломая все, что только можно было сломать. Даже теперь, когда они находились в относительной безопасности на дне колодца-оазиса, тупая машина без экипажа изо всех своих металло-механических сил старалась настигнуть их...

Они отчетливо видели её глаза-иллюминаторы, которые слегка гасли, когда она отступала для разбега, и вновь разгорались при наборе скорости вперед, как у животного, готового вцепиться в добычу и рвать её на куски.

Но при каждом таком ударе жуткий и бессмысленный механизм постепенно саморазрушался.

Люди наконец даже с каким-то страхом стали наблюдать за этим самоубийством механизма.

В конце концов взбесившийся алискаф, тяжело поврежденный после самому себе нанесенных ударов, с полностью разбитой носовой частью, стал постепенно уходить под воду, а иллюминаторы его гасли один за другим по мере погружения. Теперь он оказался рядом с первым, ещё держащимся на туго натянутом тросе, закрепленным в стене с помощью мощного якоря-присоски.