Кит Лаумер: Журнал «Если» 1992 № 05

Когда я умру, все это достанетсятебе, — сообщила тетя Хейси.

— Стоит ли куда‑то рваться, малыш, — подхватил мистер Филлипс. — Я попробую поговорить со стариком Томпсоном: думаю, он подыщет тебе местечко на фабрике.

— Это же твоя родина, Бретт, ты здесь вырос, — наседала тетя Хейси. — Чем плох Каспертон?

— У нас в Каспертоне есть все, что угодно, — охотно поддержал ее мистер Филлипс. — И чего вам, молодежи, неймется?

Тетя Хейси многозначительно вздохнула:

— Всему виной Красотка Ли… Если бы не эта девчонка…

Лязгнули вагоны. Бретт чмокнул тетю Хейси в сухую щеку, пожал руку мистеру Филлипсу и вспрыгнул на подножку. Пройдя в купе, он забросил чемодан на багажную полку и высунулся в открытое окно помахать на прощание старикам.

Летнее утро было безоблачным и жарким. Бретт сонно смотрел в окно на убегающие картины сельской жизни: пшеничные поля, пасущихся коров и вдали, почти у самого горизонта, пологие голубые холмы. Наконец‑то он увидит иное: большие города, большие горы, большой океан. До сих пор он знал обо всем, что находилось вне пределов Каспертона, лишь по рассказам или по книгам, журналам, кино. Пока он валил лес и доил коров на ферме, все это было слишком далеко от него. Но теперь‑то он все увидит собственными глазами.

Красотка Ли даже не пришла его проводить — наверное, злится за вчерашнее. Вечером накануне его отъезда она сидела на высоком табурете за стойкой бара, пила кока‑колу и с упоением смаковала журнал с неправдоподобно прекрасным ликом кинозвезды на обложке (на улицах такие лица Бретту как‑то не попадались). Он сел рядом и тоже заказал кока‑колу.

— Почему бы тебе хоть раз в жизни не почитать что‑нибудь настоящее вместо этой белиберды?

— А что, по‑твоему, настоящее? Какая‑нибудь скучища? И не смей называть это белибердой!..

Бретт нехотя взял журнал и полистал его.

— Послушай, ты сама‑то веришь во всех этих людей, которые устраивают тысячедолларовые званые ужины, и колесят по всему свету, и от скуки совершают самоубийства, и разводятся?.. Все равно что читать о марсианах.

— А мне нравится. Не вижу в этом ничего плохого!

— От таких журнальчиков у человека ум за разум заходит; так и тянет либо сделать сумасшедшую прическу, либо вырядиться в идиотское платье.

Красотка Ли от обиды сломала соломинку и вскочила:

— Приятно слышать, что ты считаешь мои платья идиотскими…

— Да я не о тебе, я вообще… Господи, ну почему ты все принимаешь на свой счет! Попытайся хотя бы понять, о чем я говорю. Ну, посмотри: человек вроде бы жарит бифштекс, так? И что же? Как одет — будто на именины собрался! На переднике ни пятнышка, а на сковородке, между прочим, ни капли масла. А сынок‑то, сынок — весь в отца, только что без седины на висках. Ты вообще когда‑ нибудь видала такого — виски седые, а лицо как у юнца? Дочка — вылитая старлетка; мать на вид ничуть не старше, зато в волосах седая прядь — под пару мужу. Все деревья в полном цвету, и ни одного сухого сучка; газон — словно биллиардный стол, а на дорожке — ни камушка, ни листочка, ни веточки… Дом на заднем плане — настоящий дворец. А сосед, который гладит через ограду? Он же точь‑в‑точь как первый, будто они близнецы, и он делает вид, что сгребает листья, это в совершенно новеньком‑то костюмчике!..

Красотка Ли вырвала журнал из его рук.

— Ты просто ненавидишь все, что лучше, чем этот паршивый городишко!

— Да кто тебе сказал, что лучше? Мне это ничуть не нравится. Вот ты мне нравишься — ты не всегда прилизана, волосок к волоску, и у тебя заплатка на рукаве, и ты говоришь как человек, и от тебя пахнет как от человека…

— О!.. — оскорбленно вскричала Красотка Ли и выскочила из бара.

Бретт поерзал на жестком и пыльном плюшевом сиденье и стал разглядывать соседей по вагону. Их было немного: старик читал газету, поклевывая время от времени носом; шушукались две пожилые дамы; женщина лет сорока устало пилила довольно противного на вид мальчугана. Все они нисколько не походили на журнальных и киношных героев, и Бретту никак не удавалось вообразить их на месте людей, о которых любила читать Красотка Ли: представить только — эти пожилые дамы коварно подсыпают яд в высокий бокал, а старик мановением руки отправляет в небо самолеты бомбить мирные города…