Владимир Савченко: Встречники. Повесть

- А, да што я буду с вами разговаривать! - и «инспектор» подошел к лабораторному электрощиту, повернул пакетные выключатели (индикаторные лампочки приборов погасли), стал под щитом в непреклонной позе. - Не будете работать, пока не переделаете!…

Я слушаю, и мне становится не по себе. С одной стороны, чувства Славика- можно понять: прибыл спасать человека - и нарвался на такое. А с другой… вот ведь как подвела его простоватость, та простота, которая действительно хуже воровства. «Имею право» - и попер. В самый разгар подготовки эксперимента. Надо же хоть немного читать в душах! В такой ситуации не то что академик, привыкший чувствовать себя в своем институте царем и богом, - рядовой экспериментатор и то может броситься с кулаками.

- Подите во-он! - орал, подступая к «инспектору», Емельян Иванович, у которого побагровела даже лысина. - По какому праву?! Вы хулиган, бандит! Сейчас же вызвать сюда охрану, милицию… а… а!…

И он вдруг дернулся, опрокинулся на спину.

- Глубокий инсульт с поражением жизненно важных центров мозга, - закончил рассказ Багрий. - Он ведь гипертоник был, Емельян-то Иванович, да еще с импульсивным, холерическим темпераментом… От такой напасти если кто и мог его спасти, то только он сам. Смерть наступила через полчаса. Ну, а далее… прибежала охрана, прибыла милиция. Никаких документов у Святослава Ивановича, подтверждающих, что он инспектор, естественно, не оказалось, ничего объяснить он не мог. Вот и…

- Но взрыва-то не было?

Артур Викторович смотрит на меня с иронией, отвечает фразами из анекдота:

- «Но больной перед смертью пропотел?» «О, да!» «Вот видите»… Какое имеет значение, что не взорвался баллон, если академик помер!

- Самое прямое: вы же дали Рындичевичу невыполнимое задание. Смерть наступила через полчаса, то есть примерно в то же время, в какое Мискин погиб и от взрыва?

- Да.

- Так то, что моменты смерти от разных причин совпали в обоих вариантах, и говорит, что эти разные причины - внешний вздор, а глубинная одна - в характере и стиле работы покойного Мискина. И правильно вы хотели обойти ее на самых малых вариациях: чтобы взрыв баллона, не убив Мискина, хотя бы вразумил его. А то задали: никаких взрывов в лаборатории. Чтоб было тихо. Не могло быть тихо - уберегли голову Емельяна Ивановича от внешнего взрыва, так ее разнес взрыв изнутри!

Багрий смотрит на меня с одобрением:

- Да, и именно «разнес», ведь вскрывали череп-то… Растете, Саша, хорошо мотивируете. До этого заброса вы так еще не вникали… Все правильно, я в таком духе и объяснил Воротилину: его-де приказ, его и вина, пусть вызволяет Святослава Ивановича из каталажки. Но тому… тому тоже пусть это послужит хорошим уроком! Так нельзя… - шеф снова светло смотрит на меня. - А по-настоящему, Саша, выручили своего друга Рындю вы - вашим сверхзабросом и его результатами. Без этого Глеб А. и пальцем бы более не шевельнул. Нет, молодец, герой, требуйте теперь, что угодно!

О, момент упускать нельзя. Я настолько вырос в глазах Артурыча, что он со мной даже на «вы».

- Отпуск на неделю с завтрашнего дня.

- На неделю?! - тот соскакивает со стола. - И это сейчас, когда ты остался один! Ты в своем уме?… Два дня - и не с завтрашнего, а после возвращения Рындичевича.

- Четыре, Артурыч. Надо!

- Трое суток - и ни часа больше.

Вот, пожалуйста, проси у него!… Тогда было три дня - и теперь. Смотаюсь в Горки. Сейчас май, в сельхозакадемии экзаменационная сессия - Клава должна быть там. Помнит ли она голубоглазого блондина, с которым разминулась прошлым летом у Прони? Ничего, увидит - вспомнит. Не может такого быть, чтобы у нас с ней ничего не было - не в прошлом, так в будущем.