Андрей Петракеев - О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

Вождь появился, как будто вырос из-под земли. С хода ткнул под рёбра Михаличева тупым концом его же копья. Потом ударил по голове, не сильно, а скорее куражась.

— Я сниму твою шкуру! Да! А-а-а-х! — вождь пританцовывал на месте. — Потом отрежу руку! Да! Зажарю на костре! А-а-а-х! Буду есть! Один! А ты умирать не будешь! Да! Будешь смотреть, как я тебя ем! Да! Ты убил моё племя! Я убью тебя! Съем! Буду сильный как ты! Найду женщин и тоже съем! Да! А-а-а-х!

Маленький экран терминала на панели ангара вспыхнул, моргнул, высветил небольшое пятно в тёмном помещении.

— Частичная расконсервация. Приказ с удалённого устройства, приоритет высший, — сообщил мягкий голос. — Внимание, идёт вентиляция помещения. Статус зарядки дисколёта, восемьдесят процентов. Выполняется программа запуска дисколёта в автоматическом режиме с последующим взятием под контроль с удалённого источника.

Створы ангара медленно раскрылись, впуская солнечный свет. Один из серебристых дисколётов, похожих больше на сплюснутую сверху каплю, вытянутую к носу, поднялся, оторвав опоры от пола, втянул их внутрь. Едва створы ангара раскрылись достаточно для того чтобы пропустить дисколёт, серебристая капля с места, словно пуля вырвалась наружу, тут же изменив траекторию полёта и взмыла ввысь.

На высоте двух километров дисколёт сделал петлю, выбрав курс и сверкнув на солнце, скользнул к горизонту.

Хвороста натаскали столько, будто собирались зажарить Серёгу целиком. Вождь сидел в сторонке, наблюдая, как женщины таскают дрова. Нет-нет он поднимался, подходил к Михаличеву, ударял его древком копья то по голове, то по рёбрам. Подросток, которого Серёга увидел первым, принёс на листьях углей из стойбища, вывалил их под сушняк, подкинул сверху несколько щепок и принялся раздувать. Пламя занималось нехотя, парень всё подкидывал щепки, дул. Вождь бурчал от нетерпения, парень суетился, молча, исподлобья поглядывая то на вождя, то на Серёгу.

Вот он, будущий вождь. Чуть подрастёт и убьёт нынешнего, чтобы занять его место, править в племени так, как хочется ему. Он и сейчас видимо не понимал, почему вождь до сих пор не убил этого сильного пленника. Ведь зажарить можно и потом. Он бы так и поступил, будь он вождём.

Серёга молча смотрел на приготовления чужаков. На маленькой полянке вокруг дерева, к которому он был привязан, собралось всё племя. Вернее то, что от него осталось. А осталось много. Женщин, по прикидкам Серёги было не меньше семидесяти, дети, подростки. Те, кто постарше сидели ближе к вождю. Теперь, когда в племени осталось всего пятеро мужчин да четверо стариков, они стали полноправными охотниками. И вот, к дереву привязана их первая добыча.

Пламя набирало силу. Оно с гудением рвалось вверх, пожирая сухие палки. Вождь оживился, развернул шкуру, что лежала рядом, взял в руку Серёгин нож.

— А-а-а-х! — нож блеснул металлическим лезвием на солнце. — А-а-а-х!

Лицо искривилось, губы поднялись в кривой ухмылке, обнажив крупные жёлтые зубы. Белки глаз красные, в зрачках огонь безумства, по щеке пробегает судорога. Вождь медленно подошёл к привязанному Серёге.

— Я возьму твою силу! Да! — вождь поднял нож, примеряясь, в каком месте отрезать руку жертве. — А-а-а-х!

В этот момент в разбушевавшийся костёр ударила тугая волна воздуха, в миг, разметав дрова. Серёге повезло, его загородил вождь, которому по затылку ударила толстая горящая палка. Вождь рявкнул, повалился вперёд, едва не вонзив нож Серёге в грудь. Племя разбросало как кегли в кегельбане, кто-то копошился в пыли, пытаясь встать, кто-то остался лежать. Едва первый мужчина смог подняться, как в него, с хлопком врезалась тугая волна воздуха. По крайней мере, Серёге показалось, что именно это была волна воздуха, спрессованная неимоверной силой и выпущенная сверху. Чужака буквально сплющило, кожа лопнула, брызги крови окропили траву. Тело несчастного стало похоже на бесформенный мешок, лопнувший по швам.

Люди поднимались, хлопки воздуха участились, вбивая их в землю. Кровь брызгала во все стороны, орошая поляну. На Серёгу летели не только капли крови, но и ошмётки плоти.

Серёга зажмурился, смотреть на это действо было просто невозможно. Тошнота подкатила к горлу. К запаху палёных волос и плоти лежащего рядом вождя, что забивал нос, прибавился запах разорванных тел. Михаличев открыл на секунду глаза и первое что отыскал взгляд, это разорванное тело женщины. Кишки вывалились наружу, лопнули, исторгли содержимое. Серёгу замутило ещё сильнее, ком подкатил к горлу с новой силой, и его вырвало.