Н Ляшко: Нарная чертовщина

Принял он дела и пошел с надзирательской сворой по тюрьме. Головки червей ныр-ныр по арестантам, а голос ласково так разливается: я, говорит, человек ничего себе, но, конечно, не без слабостей: люблю порядок и послушание, и шапки чтоб передо мною снимали и это самое, никаких чтоб этих старост, и в кухонный котел носа не совать, и тишина всегда чтоб, потому тюрьма есть тюрьма, а не майдан какой, а во всем прочем, ежели что, я по-человечески делать буду, как бог велит, и все такое.

Заглянули лешие ему в глаза и захолонули. Алешка руками всплеснул:

- Вот так штука!

- Что-о-о?

- Да, говорю, больно ты того...

- Чего-о?

- Да это самое... больно ты, говорю, глаз не жалел.

- Глаз, каких глаз?

- Да своих, вот этих, - указал Алешка.

- Что?! Ты дурака со мной валять!?

- А на что его валять? Он давно вывалян.

Мишка и Васька перемигнулись и ну смеяться.

- В карцер! - взревел начальник.

- Только-то? Гы-гы-гы!..

- Глотки заткнуть!

Заткнули лешим глотки и поволокли в карцер. Взяла их тоска, и стали они судить да рядить: неужто, мол, для того люди и родятся, чтоб с ними вот этак-то? Где же эта самая правда, если на людей червяки вместо глаз глядят?

Лешие, а дури было в них хоть отбавляй. Толковали, толковали и пробрались вечером к новому начальнику: проймем, мол, и его, как прежнего, а там и третьего проймем, и еще, и еще, а там, гляди, и выйдет что-нибудь: ведь в палачи вот никто не хочет.

Пришли, в кандалы зазвонили и ну зудить начальника:

- Неужто ты и в самом деле такой? Не прикидываешься? Мать ли тебя пестовала? Как это угораздило ее родить тебя с такими глазами?

Начальник поводил по ним червяками да ногою-уп! - и ну харкать:

- Пришли? Испугать хотите? Мразь!.. Сам повешу вас!.. Своими руками! Навоз!..

Позеленел начальник и от злости весь вывернулся.

Глянули лешие на него, на вывернутого, и обомлели: он арестантов и за людей не считал. Пропала у леших охота нудить его. Пошли они в тюрьму и вспомнили: ими, лешими, попы пугают мужиков, мужики и бабы пугают детей. Вот дурачье! Начальником, с червяками вместо глаз, попотчевать бы их!

VI

Вошел начальник утром в тюрьму и давай старшего распекать:

- Ну, нашел вешельника? Выписывать прикажешь?

Самого заставлю! Понял?

- Так точно... только не знаю, кого бы это. Не хотят.

На воле убивают, а тут не хотят. Цугая, может, попробовать? Крышка ему, а тут такой случай.

- Давай его.

Ввели Цугая в контору.

- Повесишь троих, - сказал ему начальник, - суда над тобой не будет, деньги получишь, подстаршим сделаю.

- А сидеть в карцере долго еще буду? - спросил Цугай.

- Если согласен, сейчас выпущу.

Вздохнул Цугай, согласился, попросил денег и запылил по дороге в город. Выпил с девками, заворочал мозгами да по лбу себя хлоп! - что ж это я? сорвался и побежал к начальнику тюрьмы:

- А как, ваше благородие, насчет совести и бога?

- Что приказываю, то и делай.

- Я не про ото... бог как и все такое?

- Выкинь из головы!

- Отец приказывал не выкидывать.

- Дурак твой отец: богу молись и делай, что требуется, - вот и все.

Подумал Цугай, догадался:

- Ага! Это вы верно: потом можно замолить. Понимаю, - и пошел догуливать.

Ночью лешие обступили его, хмельного, зализанного девками, и ну охаживать.

- Не-э-э, - мычал он, - не это: пострадал раз за вас, гадов, и баста...

Лешие ему о деревне, о лесе, о полях, об отце, о детях, - вдрызг расцарапали совесть, но не поддался Цугай:

- Это вы к тому, чтоб опять в карцер меня? Под суд за вас? Не-э... Подстаршим быть хочу. Счастье мне пришло. Денег за вас получу. Ого-го-го-о!

Всю ночь Цугай мычал, кричал, от леших отмахивался, и те с досады забегали к начальнику, к старшему, к женатым надзирателям, к их бабам, по камерам и коридорам.

Надзиратели револьверов из рук не выпускали: там беготня, там хрип, смех, шаги, шопот, песни:

Зец-вец-вец...

И арестантам было не сладко: думки разные одолевали, а главное-чудилось, будто уже вешают. Арестанты вскакивали, стучали в дверь. Начальник велел влить в карцеры по ушату воды, насыпать известки, набил их арестантами и каждый день слал в город по бумаге: скорее, мол, надо решать да разделываться с осужденными, в тюрьме неспокойно, палач может опомниться.

И решение вышло.

VII

У тюремной бани надзиратели разобрали камни и вырыли две ямы. Старший и Цугай на надзирательском дворе приколотили к двум столбам перекладину.

Ночью пришла конвойная команда и приехало начальство с доктором и попом. Цугай волоком перетащил к бане столбы о перекладиной и вставил их в ямы.