Жюль Верн: Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)

Пожелав достойному патриарху взять контра-соль и получить за это больше, поднимаюсь на гору над правым берегом Куры, чтобы полюбоваться открывающейся оттуда панорамой.

Останавливаюсь на вершине на маленькой площадке и под мелодичные звуки стихов Саади [10] Сади — знаменитый персидский поэт (1184–1291). , которые с пафосом читает бродячий актер, осматриваю открывшийся взору Тифлис: крепостные стены, колокольни храмов разных исповеданий, архиерейский собор с двойным крестом на куполе, дома русской, персидской и армянской архитектуры. Вместо крыш все больше террасы, почти нет фасадов, украшенных орнаментом, но зато везде крытые веранды и балконы. Выделяются две резко разграниченные полосы зданий: нижняя — в старом грузинском стиле, и верхняя — более современная, пересеченная длинным красивым бульваром. Среди деревьев вырисовывается дворец генерал-губернатора — князя Барятинского… В общем получается впечатление неправильного, капризного, полного неожиданностей рельефа, какого-то чуда неровности, обрамленного на горизонте величественной горной грядой.

Но уже около пяти часов. Пора спускаться в город.

На вокзале столпотворение: армяне, грузины, мингрелы, татары, курды, евреи, русские с берегов Каспийского моря. Одни берут билеты до Баку, другие — до промежуточных станций.

Выхожу на платформу и направляюсь прямо к поезду. В вагоне первого класса, следуя своей привычке, устраиваюсь у окна довольно комфортабельного купе. За мной входят еще несколько пассажиров, а вся пестрая разноязычная толпа заполняет вагоны второго и третьего класса. После обхода контролера двери закрываются, и последний удар колокола возвещает об отправлении…

Вдруг раздаются возгласы, в которых гнев смешивается с отчаянием. Кто-то кричит по-немецки:

— Подождите!.. Подождите!..

Опускаю окно и вижу, как толстый мужчина с чемоданом в руке и нахлобученной на голову шапкой-каской мчится во всю прыть, задыхаясь и путаясь в складках широкого плаща. Железнодорожные служащие пытаются его остановить. Но где там! Попробуйте удержать летящую бомбу. Опаздывающий описывает параболу и врывается в соседнее купе через дверь, вовремя открытую каким-то любезным пассажиром.

В ту же секунду поезд вздрагивает, трогается с места и постепенно набирает скорость…

Путешествие началось.

Должен вам сказать, что отбыли мы с трехминутным опозданием. Репортер, не признающий точности, подобен геометру, пренебрегающему в своих вычислениях десятой долей величины.

Три минуты опоздания помогли энергичному немцу стать нашим попутчиком. Чувствую, что он даст хороший материал для моих путевых заметок.

В мае под этими широтами в шесть часов вечера еще совсем светло. Достаю справочник и сверяюсь с приложенной к нему картой, которая позволяет проследить весь маршрут от Тифлиса до Баку. Не знать, в каком направлении движется поезд и когда локомотив поворачивает на северо-или на юго-восток, было бы невыносимой пыткой, тем более что скоро наступит ночь, а глаза мои не приспособлены к темноте, как у домашних кошек, филинов и сов.

Из путеводителя прежде всего узнаю, что рельсовая дорога почти параллельна гужевой, соединяющей Тифлис с Каспийским морем. Обе они проходят через Навтлуг, Пойли, Акстафа, Долляр, Елизаветполь [11] Прежнее название Гянджи. , Кюрдамир, Аляты, Баку и пересекают долину Куры.

Среди перечисленных станций мое внимание привлекает одна — Елизаветполь. До получения депеши от «XX века» я предполагал провести там целую неделю, соблазнившись описаниями этого древнего города в путеводителе. Но вместо сверкающего под солнечными лучами городского пейзажа теперь, во время пятиминутной остановки среди ночи, увижу лишь неясные очертания, едва различимые при бледном свете луны!

Отложив в сторону справочник, начинаю разглядывать своих попутчиков. Их трое. Двое из них уже дремлют. Едва войдя в вагон, они надвинули на глаза шапки и завернулись в одеяла. Насколько я мог догадаться, это были грузины и, по-видимому, из породы тех счастливых путешественников, которые способны спать всю дорогу и очнуться лишь по прибытии на место. Из таких людей ничего не вытянешь.

Напротив меня сидел мужчина лет тридцати двух — тридцати пяти: высокий, стройный, широкоплечий, с могучим торсом, рыжей бородкой и очень живым взглядом. В нем не было ничего восточного.

По тому, как он расположился, поставил саквояж и расстегнул клетчатую шотландскую куртку, я узнал англосаксонского «travellera [12] Путешественник (англ.). , привыкшего к продолжительным путешествиям и проводящего больше времени в поезде или в каюте парохода, нежели в своем собственном комфортабельном «home» [13] Дом (англ.). , если предположить, что таковой у него имеется. Должно быть, разъезжает по торговым делам. С любопытством наблюдаю, как он выставляет напоказ целую витрину драгоценностей: перстни на пальцах, булавку в галстуке, запонки с искусно вделанными в них фотографическими видами городов, цепь на часах с бряцающими брелоками.