Жюль Верн - Паровой дом (пер. В. Торпакова)

— Мне подменили мое королевство Ауд, — повторял капитан. — Его перенесли в Европу! Здесь не больше тигров, чем на равнинах Шотландии!

— Возможно, мой дорогой Худ, — ответил полковник Монро, — что на этих территориях недавно делали облавы и звери покинули эти места. Не отчаивайтесь, подождите, пока мы не доберемся до подножия гор Непала. Там вам удастся не без пользы применить ваши охотничьи навыки.

— Надо надеяться, полковник, — отвечал Худ, тряхнув головой, — иначе нам придется перелить наши пули на дробь.

Третьего июня был самый жаркий день из всех, перенесенных нами до сих пор. Если бы дорога не проходила в тени больших деревьев, я думаю, мы бы буквально сварились в нашем доме на колесах. Термометр показывал 47° в тени, и не было ни малейшего ветерка. Вполне возможно, что в этой огненной атмосфере хищники и не думали покидать свои логова даже ночью.

На следующий день, 4 июня, на восходе солнца горизонт на западе впервые покрылся облаками. Мы увидели великолепное зрелище — один из феноменов природы — мираж, который в одних частях Индии называют «сикот», или воздушные замки, а в других — «десасар», или иллюзии.

Перед нашими взорами возникла не пресловутая водная гладь со своими эффектами отражения, а цепь невысоких холмов, на которых возвышались самые фантастические в мире замки, нечто вроде гор в долине Рейна с их древними родовыми гнездами бургграфов. Мы в один миг перенеслись не только в романский период старой Европы, но на пять-шесть столетий назад, в середину средних веков.

Это явление с изумительной четкостью создавало ощущение абсолютной реальности. Да и Стальной Гигант, оснащенный современными приборами, двигаясь к городу XI века, казался мне более неуместным здесь, чем когда он бежал, украшенный султаном дыма, по стране Вишну и Брахмы.

— Спасибо тебе, госпожа природа! — воскликнул капитан Худ. — После стольких минаретов и куполов, после стольких мечетей и пагод она разворачивает перед моими глазами старый город феодальной эпохи с романскими или готическими чудесами!

— Как поэтичен наш друг Худ в это утро! — сказал Банкс. — Не проглотил ли он до завтрака какую-нибудь балладу?

— Смейтесь, Банкс, подшучивайте, насмехайтесь надо мной, — отвечал капитан Худ, — но посмотрите! Вот на переднем плане объекты увеличиваются. Кусты становятся деревьями, холмы превращаются в горы.

— Простые кошки делаются тиграми, если бы здесь были кошки, не правда ли, Худ?

— Ах, Банкс, разве это достойно презрения? Но пусть, — воскликнул капитан, — пусть рушатся мои рейнские замки, разваливается город, а мы возвращаемся к реальности, к простому пейзажу королевства Ауд, где дикие звери не хотят больше жить!

Солнце, переваливаясь за горизонт на востоке, мгновенно изменило игру преломления лучей. Города, как карточные домики, обрушились вместе с холмом, превратившимся в долину.

— Ну что ж, поскольку мираж исчез, — сказал Банкс, — а вместе с ним рассеялось поэтическое вдохновение капитана Худа, не хотите ли узнать, друзья мои, что предвещает этот феномен?

— Скажите, инженер, — промолвил капитан.

— Очень скорую перемену погоды, — отвечал Банкс. — К тому же наступили первые дни июня, а они готовят климатические перемены. Изменение направления муссона приведет к сезону дождей.

— Мой дорогой Банкс, — вступил я в разговор, — мы под крышей и защищены, не правда ли? Так что же, пусть будут дожди! Пусть они будут проливные, все лучше, чем эта жара…

— Вы будете довольны, мой дорогой друг, — ответил Банкс. — Думаю, что дождь не за горами, и мы скоро увидим, как с севером запада поднимутся первые тучи.

Банкс не ошибся. К вечеру горизонт на западе начал дымиться, что указывало на то, что муссон, как это бывает чаще всего, установится ночью. Через весь полуостров нам посылал его Индийский океан, мгла была пронизана электричеством, как огромные бурдюки бога Эола [115] Эол — в греческой мифологии бог ветров, которых он держал в больших мешках. , наполненные бурями и ураганами.

В течение этого дня появились и другие приметы, в которых англо-индиец не мог ошибиться.

Вихри пыли крутились на дороге, когда по ней проходил наш поезд. Движение колес, не слишком, впрочем, быстрое, как локомотива, так и вагонов, могло, конечно, поднять эту пыль, но не столь густую. То были, можно сказать, мелкие завихрения, вызываемые приведенным в действие электроприбором. Почву можно было сравнить с необъятным рецептором, в котором электричество копилось в течение нескольких дней. Кроме того, эта пыль окрашивалась желтоватыми отблесками самого странного вида и в центре каждой пылинки сверкал светящийся огонек. В какие-то минуты казалось, что наша машина идет среди пламени — пламени без тепла, но оно ни цветом, ни живостью не напоминало огней Святого Эльма [116] Огни Святого Эльма — свечение, которое появляется иногда на корабле на концах реев и мачт, а также на шпилях церквей и колоколен. .