Александр Ломм - Исполин над бездной

17

Промышленник из Марабраны успел уже к тому времени справиться со своим испугом. Необыкновенную встречу на холме близ Аркотты он отнес к разряду неприятных случайностей и, взвесив все обстоятельства, не видел в ней теперь ничего трагического и рокового. По-прежнему самоуверенный и невозмутимый, он дал гроссу сардунскому подробный и ясный отчет о состоявшемся чуде. Подчеркнув перегрузку ментогенного поля, вызванную неуместным усердием протера-секретаря, он беспристрастно описал разрушительную силу ливня и гибель полей. О появлении старца, который назвал себя богом единым, он рассказал с предельной краткостью, причем главный упор сделал на тот возмутительный факт, что самозванный бог пришел на холм в сопровождении местного безбожника, человека молодого, но уже крайне наглого и неблагодарного. На прямой вопрос гросса, что же он об этом думает, Куркис Браск пожал плечами: - Если вы непременно хотите узнать, что об этой истории думает честный промышленник, извольте, я скажу... По-моему, ваша святость, здесь пахнет самой настоящей провокацией. Насколько вам известно, чудо устраивалось в самом опасном гнездилище безбожников. Кроме того, подумайте хорошенько: сам бог единый, создатель и повелитель вселенной, и вдруг является в обществе безбожника, к которому явно благоволит. - Это еще ничего не доказывает, ведеор Браск, - тяжко вздохнул гросс и поправил щипцами огонь в камине. - Пути отца моего небесного неисповедимы. Ашем табар! Ашем табар! Ашем табар!.. - Ашем табар... - раздраженно, скороговоркой пробормотал Куркис Браск и продолжал: - Простите, ваша святость, если я по простоте своей скажу что-нибудь не так. Я не вникал во все ваши правила и тонкости. Но я хочу поставить вас в известность, что отвечаю только за техническую часть, согласно пункту пятому нашего договора. Все остальное меня не касается. Поэтому улаживание конфликта вы должны полностью взять на себя. А меня, простого и честного промышленника, трогать не надо. Видит бог единый, что не надо... - Погодите, ведеор Браск! У меня от пустословия голова начинает болеть... - устало поморщился гросс. Затем он внимательно заглянул в лицо Куркису Браску и раздумчиво произнес: - Дело не в виновности. Дело тут совершенно в ином... Скажите мне, ведеор Браск, вы видели карточку с текстом молитвы о ниспослании чуда? - Нет, ваша святость, не видел. - Напрасно. Следует посмотреть. Мне пришло сейчас в голову, что эта карточка может пролить некоторый свет на всю эту загадочную историю... С этими словами сын божий поднялся с кресла, просеменил к своему рабочему столу и там с минуту рылся в бюваре. Вернувшись к камину, он подал Куркису Браску карточку с текстом молитвы и с изображением бога единого на облаке. Незадачливый фабрикант чудес взял карточку, глянул на нее и тут же выронил на ковер, весь содрогнувшись. - Это он, ваша святость! Это несомненно он! Тут не может быть ошибки! произнес он сдавленным голосом. - Я так и думал! - отозвался Брискаль Неповторимый. -Теперь все ясно! - взволнованно заговорил Куркис Браск, подняв с пола карточку и снова всматриваясь в нее. - Да, да, ваша святость, теперь все стало ясно. Во время молитвы крестьяне смотрели на это изображение. Они думали о боге едином, именно о таком вот боге! Информация пошла в ментогенное поле, и там, при выбросе конкретных форм, вместе с дождем образовался бог. В качестве побочного продукта... Такое бывает в любом технологическом процессе, если в него вкрадется ошибка... Да, да, это так! Теперь все ясно! Но и в этом случае, ваша святость, я нисколько не виноват! - Успокойтесь, ведеор Браск. Сейчас не время разбирать, кто прав, кто виноват, - вздохнул гросс. - Скажите лучше вот что. Этот ваш выброс конкретных форм всегда в точности соответствует информации? Иными словами, если крестьяне, молясь, думали о боге как о всемогущем, всеведущем и вездесущем, то он обязательно должен получиться именно таким или же тут допускаются некоторые отклонения? - Что?! Отклонения?! Побойтесь бога единого, ваша святость. Прибор ММ-222 самый совершенный материализатор мысли, какой только можно придумать! Он абсолютно не допускает искажения информации при выбросе конкретных форм! самодовольно отчеканил Куркис Браск. - Следовательно, коли они думали о всемогущем, вездесущем и всеведущем... - начал сын божий упавшим голосом. - ...то он и получился всемогущим, вездесущим и всеведущим, ваша святость! - торжествующе закончил за него Куркис Браск и тут же, уразумев смысл сказанного, вздрогнул и побледнел. В кабинете нависла тяжелая удушливая тишина. Оба собеседника, как бесшабашный марабранский промышленник, так и престарелый первосвященник гирляндской религиозной общины, почувствовали внезапно, что их обволакивает, сковывает и пронизывает насквозь леденящий мистический ужас. Первым робко заговорил Куркис Браск: - Ваша святость, простите меня!.. Я ведь так только, из соображений рекламы сказал, что точно по информации. А на самом деле я сам ничего не знаю. Может, аппарат работает так, а может, и нет... - Это одни догадки! Может быть - не может быть... Подумайте лучше о том, как все это исправить. - Исправить? Что исправить?.. - с глупейшим видом переспросил Куркис Браск. Гросса такая несообразительность вывела из себя. Он резко, всем своим тощим телом подался к марабранскому чудотворцу и зашипел ему прямо в лицо; - Не прикидывайтесь младенцем! Я говорю - исправить, значит, я и имею в виду - исправить!.. Неужели у вас нет никакой возможности вернуть его в первоначальное состояние? Ликвидировать как-нибудь? - Кого ликвидировать? Бога? - едва пошевелил помертвевшими губами несчастный Куркис Браск. - Да не бога, а эту вашу дурацкую конкретизацию! - взвизгнул гросс и вдруг затрясся, задергался, как бесноватый: - Ведеор Браск! Поймите! Нам это совершенно не нужно! Пришествие - это вопиющий абсурд. Мы хранили доселе бога единого в наших сердцах! Он был нашим послушным орудием, а волю его диктовал я, гросс сардунский, его нареченный сын! Поэтому нам не нужно его воплощение, не нужно его пришествие, не нужно его личное вмешательство в дела нашей религиозной общины!.. - Ваша святость!.. - Молчите! Молчите, несчастный! Я знаю, что говорю! Это правда, и теперь не время лицемерить и лгать! Его не было и не должно быть! Уже древние евреи понимали это, потому они и казнили человека, посмевшего назвать себя живым богом! То, что случилось, - ошибка! Страшная, роковая ошибка! Думайте же, думайте, как это исправить! Думайте, пока не поздно! Я готов на любые жертвы! Я озолочу вас! Я отдам вам половину сокровищ Гроссерии! - Не могу, ваша святость.. - всхлипнул Куркис Браск, потрясенный страшными признаниями сына божьего. - Не только за половину, но даже за все сокровища Гроссерии не могу. Нет у меня такого аппарата, чтобы обратно... А кроме того, кроме того... ведь он все слышит, все знает, как мы тут с вами... Увольте, ваша святость, и не говорите больше такое. Мне страшно... Разрешите мне удалиться... - Вы правы. Слышит, знает и уже, наверное, принял меры... Все кончено... обреченно проговорил гросс, сразу опомнившись. - Значит, все кончено! Вот он каков, конец мира... Ашем табар! Ашем табар! Ашем табар!.. Откинувшись в кресле и закрыв свое сморщенное личико руками, гросс затрясся в пароксизме безутешных рыданий. Куркис Браск вскочил и, объятый ужасом, бросился вон из кабинета. День по-прежнему голубой и солнечный, толпы восторженных туристов по-прежнему снуют среди древних дворцов и храмов, но Гроссерия уже охвачена тайным смертельным недугом и бьется в агонии...