Джек Макдевитт - Обреченная

Он весьма неохотно согласился лететь на «Вечерней звезде». Не то чтобы его не интересовала перспектива посмотреть на разрушение целой планеты. Просто вся эта суета казалась Макаллистеру чуточку плебейской. Действием людей, которым не хватало ряда непреходящих ценностей. Он воспринимал это как нечто вроде появления на общественном пляже. Или похода на футбольный матч.

Однако он согласился, наконец сознавшись в том, что ему это любопытно и он ценит возможность потом говорить, что был свидетелем особого момента в истории. Кроме того, это позволяло ему продемонстрировать свою солидарность с простыми людьми. Даже если эти «простые люди» стремились лишь преумножить свою недвижимость возле Кейп-Кода и на берегу Гудзона.

В конце концов, небольшая планетная катастрофа могла оказаться забавной и даже послужить материалом для нескольких популистских статеек о мимолетности жизни и бренности материального благосостояния. Из всех, кто был достаточно «в теме», чтобы написать об этих событиях, никто, насколько было ему известно, не отправился к месту события.

На его решение лететь повлиял и список пассажиров, пестревший именами политиков и промышленных магнатов.

Хотя Макаллистер не признался бы в этом, его изумила комфортабельность гигантского корабля. Впрочем, каюта оказалась теснее, чем он бы предпочел. Тем не менее она была удобной, а умеренность убранства говорила об отличном вкусе больше, чем сверкающая полировкой показная роскошь, которую обычно обнаруживаешь на борту крупного сверхсветового корабля.

Он наслаждался, прогуливаясь по лабиринту гостиных, баров и холлов. Несколько закутков были переделаны в виртуальные веранды, из которых, когда придет пора, пассажиры смогут наблюдать за Событием.

Хотя Макаллистер первоначально планировал провести бoльшую часть времени за работой, он вместо этого часто заглядывал в закрытый дворик бистро под названием «Навигатор», расположенного на верхней палубе по правому борту корабля. По вечерам здесь толпились видные деятели, их поклонники, различные второсортные фигуры, их советники, журналисты, главы исполнительной власти и даже писатели. Все проявляли волнение, общаясь с ним, и набивались ему в друзья. В первый вечер его пригласили отужинать за столик к капитану. Но он еще не вполне освоился — и отклонил предложение.

У Макаллистера были враги, которые не расстроятся, останься он навсегда где-нибудь в системе Малейвы, у обреченной планеты, но он понимал, что мир в целом воспринимает его как странствующего рыцаря, этакого Дон Кихота, бичующего некомпетентность, борющегося с фиглярством и шутовством и, как правило, идущего в первых рядах тех, кто пытается сохранить планету, руководствуясь здравым смыслом.

За ним закрепилась слава блестящего аналитика и, что более важно, он считался образцом честности и прямоты. Он не принимал сторону ни прогрессистов, ни консерваторов. Его невозможно было ни купить, ни одурачить.

Женщины сами предлагали ему себя. Некоторым он уступал, хотя и с некоторой опаской, с убежденностью, что вот-вот откуда ни возьмись внезапно появится разъяренный супруг. Он питал горячую привязанность к противоположному полу, хотя убежденно считал, проведя годы среди безвольных мужчин, что женщины — кухонно-постельная принадлежность. На кухне и в постели они были счастливее. Он полагал, что в один прекрасный день каждый признает эту простую истину, и тогда все станут жить намного лучше.

В середине путешествия он услышал, что на Обреченной обнаружены искусственные сооружения, и прокомментировал это в дневнике, который вел на протяжении всей жизни: «О Малейве-3 и предстоящем столкновении мы знаем вот уже двадцать с лишним лет, — писал он, — и внезапно, когда до него остались считанные недели, выясняется, что эта несчастная планета имела свою историю. Теперь, конечно, кое-кто постарается прищучить тех разгильдяев, которые просмотрели эту незначительную подробность. Разумеется, будет объявлено, что это роковая ошибка пилота „Тальяферро“, который давно благополучно скончался. Затем отыщут, что именно это была за ошибка, проверят данные спутника и свалят все на какую-нибудь мелкую сошку. Получится шоу, достойное просмотра.

Теперь уже нет времени изучать местную культуру, от которой почти ничего не осталось. Все живое на этой планете будет уничтожено, и не останется никого, кто мог бы поведать больше, чем рассказали несколько метров каменной стены, до середины засыпанной снегом.