Виктор Гишлер - Go-Go Girls апокалипсиса

Мортимер направился в лабораторию, стараясь не наступать в кровь.

Фредди — Красный Царь — сидел спиной к Мортимеру. На нем были наушники, присоединенные к радио. Он усмехался, прихлебывая из бутылки свою ужасную водку.

Должно быть, Фредди почувствовал присутствие Мортимера, потому что внезапно повернулся.

— А, это ты, придурок! Вы начали все это!

— Не я.

— Я атаковал прежде, чем приготовился. Вы заставили меня думать, что Армагеддон тоже собирается атаковать, поэтому я выступил первым.

— Мне нужно позаимствовать ваше радио, — сказал Мортимер.

Фредди засмеялся:

— Ты хочешь что-то услышать? Ну, слушай.

Он отключил наушники, и громкоговоритель ожил.

— …и я думаю, они тоже мертвы. Я не могу найти людей из службы безопасности… о, черт, они повсюду. Они убили Нэнси и весь кухонный персонал… — Помехи.

— Кто это был? — спросил Мортимер.

Фредди снова засмеялся, в его глазах вспыхнуло безумие.

— Это ваш драгоценный рай, «Джоуи Армагеддонс», в развалинах. Гора Лукаут стала бойней.

— Вы лжете.

Помехи прекратились, и голос зазвучал снова:

— …если кто-нибудь слышит меня. Повторяю: велосипедные рабы взбунтовались. Очевидно, они организованы — возможно, спланировали это заранее… Они добыли оружие… поэтому многие мертвы… — Помехи начались снова.

Мортимер почувствовал спазм в желудке; его руки и лицо онемели.

Фредди глотнул водку, расплескав ее на грудь. Он закашлялся и вытер рот.

— Никто не выиграл. Все проиграли. В этом мире все умирают все стремительнее. Я не мог возродить цивилизацию по-моему, а Армагеддон не мог сделать это по-своему.

Мортимер подумал о деревне вокруг станции подъемника, шумных магазинах, счастливых людях, поющих «Иди, как египтянин». «Это должно было сработать, — думал Мортимер. — Мы были так близки к этому».

— Так что будет теперь, Мортимер Тейт? — Фредди рыгнул и выпил еще водки. — Ты собираешься застрелить меня? Ха! Что это даст? Валяй! Ты окажешь мне услугу.

Бах!

— Всегда рад помочь.

Спустившись, Мортимер сел за руль «мини-купера» и завел мотор. Он чувствовал себя легким и бестелесным, как будто мог лететь по ветру. Или, может быть, потерять сознание. Он не был уверен.

— Нашел что-нибудь? — спросил Билл с заднего сиденья.

Поколебавшись, Мортимер вздохнул:

— Нет. Ничего.

— Я уверена, что все в порядке, — отозвалась Шейла. — Мы слышали, что генерал Мэлколм победил. У Красных Повязок кончился бензин.

— Да, верно, — с надеждой подхватил Билл. — Они получили пинок в зад. А мы спасли этих женщин. Я бы сказал, хорошие парни выиграли.

Они выжидательно посмотрели на Мортимера.

— Я хочу увидеть Флориду, — сказал он. — Вы когда-нибудь были во Флориде?

Они набрали шлангом достаточно бензина из разбитых во время сражения машин, направились на юг и наконец остановились, увидев непонятное сооружение в центре шоссе.

— Выглядит как человек, — сказала Шейла.

Мортимер почесал подбородок.

— Просто стоящий посреди шоссе?

— Слишком большой для человека, — заметил Билл.

Мортимер кратко описал Хораса — гиганта с акульими зубами.

— Поедем медленно. Я развернусь, если что-нибудь случится.

Они подъехали ближе, и предмет обрел форму. Он был изготовлен в виде человека с распростертыми руками и согнутыми ногами. Человек стоял на оранжевой подставке, которая, возможно, ранее служила дверцей или капотом автомобиля.

Они припарковали «мини» и вышли. Деревянная табличка на подставке скульптуры гласила:

«СЕРФЕР

Аноним».

При ближайшем рассмотрении Мортимер увидел, что подставке искусно придали вид доски для серфинга.

Он присел на передний бампер «мини-купера» и посмотрел на металлического серфера. Ногами служили согнутые оси, руки были сделаны из металла, который Мортимер не мог опознать, но короткими пальцами были свечи зажигания. Череп был какой-то частью мотора, глаза — лампами, широкий рот — автомобильной магнитолой, оранжевый дорожный конус — шляпой.

Что-то в теле скульптуры не позволяло считать ее абсолютно комичной. Должно быть, она весила тонну, но казалась идеально сбалансированной.

Билл присел на бампер рядом с Мортимером.

— Она выглядит массивной, но хрупкой, как будто ее можно опрокинуть одним пальцем. Ничего не поржавело. Эта штука сравнительно новая.

Шейла села с другой стороны.

— Я бы написала свое имя. Неужели он не хочет славы?

Они долгое время сидели глядя на серфера, и никто не произносил ни слова.