Журнал «Если» - «Если», 2000 № 09

— У тебя всегда находятся смягчающие обстоятельства.

— Но зато у меня есть запись. Встречаемся на студии. Это отпад. Мы прославимся на весь мир.

— Не стоило мне слушать твою матушку, — вздохнул Эрл. — Я приеду, но особой надежды не питаю.

— Ты не пожалеешь, — уверил я, но Эрл уже отключился.

Мы прибыли на студию одновременно. Я вбежал в аппаратную и сунул кассету в плеер.

— Ужасно темно, — заметил Эрл.

— Это интервью, которые я взял до того, как приземлилось блюдце, — пояснил я.

— Вот! Эта белая штука и есть блюдце? — вмешался Стен.

— Это моя улыбка, — обиделся я. — Лунный свет отражается от моих зубов.

— Что же, по крайней мере, ты успел потолковать с дочкой мэра. — обрадовался Эрл. — Хоть ее и не видно, зато слышно. Вот ее старик обрадуется!

Я прокрутил ленту вперед и нажал на кнопку «пуск».

— Вот. Сейчас начнется.

По экрану пробежали полосы. Замелькали «снежинки», статические разряды, и вновь появилась картинка.

— Это корова, — сообщил Стен.

— Корова, обмотанная скатертью, — простонал Эрл. — И ради этого ты вытащил меня из постели?

— Должно быть, что-то стряслось с пленкой, — посетовал я. — Это старый коммерческий ролик.

— Тут ничего нет. Абсолютно ничего. Пшик, — пробурчал Эрл. — Я иду спать.

— Погоди, — остановил я, вытягивая руку. — Взгляни на это.

— Похоже на пекановый орех, — без особого интереса прокомментировал Эрл. — Их тут у нас навалом.

— Нет, это подарок пришельца! Настоящий инопланетный артефакт! Если мы коснемся его одновременно, сможем прочесть мысли друг друга.

— Не уверен, что мне так уж хочется читать твои мысли, — фыркнул Эрл. — И я уверен, что тебе не слишком понравятся мои.

— Брось, дядюшка! Давай попробуем!

— Липкий, — задумчиво пробормотал Эрл, дотрагиваясь до «пекана». — Может, он и в самом деле действует, поскольку я ни черта не улавливаю.

— Я тоже, — выпалил я.

После этого обстановка немного осложнилась. Эрл уволил меня, но потом снова нанял, когда матушка за него взялась. Зато больше не позволил мне освещать собрания городского совета. Говорит, что и близко не подпустит меня к эфиру. Местный астрономический клуб назначил награду за мою голову.

Единственное, что вышло хорошего из всех этих заморочек — теперь я понимаю свиней.

Этот передатчик мыслей, оставленный инопланетянином, срабатывает только тогда, когда имеешь дело со свиньями. К несчастью, у хрюшек не так уж много мыслей, а сказать им вовсе нечего.

Но с некоторых пор я приобрел привычку подолгу глядеть в небо. Там наверняка кроется сенсация, и не одна. И когда это произойдет, я буду наготове.

Я рожден для новостей.

Телевидение у меня в крови.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА

Бомбер и Перышко познакомились 23 мая 1941 года на британском авианосце «Арк Ройял». На Бомбера это знакомство повлияло мало, ибо он был всего лишь котом. Зато на лейтенанта Джеффри Фосетта, по прозвищу Перышко, оно произвело неизгладимое впечатление.

Боевой корабль Его Величества «Арк Ройял» принадлежал к эскадре «Н», состоявшей из линейных кораблей и эсминцев. Эскадра вышла из Гибралтара с заданием прикрывать в Атлантике британские конвои. Это был новейший британский авианосец, снабженный контрольной вышкой, с которой производилось управление взлетом и посадкой устаревших торпедных бипланов под названием «меч-рыба». Если бы это был авианосец старой конструкции, «плоский утюг» с палубой, занятой исключительно взлетно-посадочной полосой, то никто ни за что не заметил бы барахтающегося в воде зверька.

Джеффри Фосетт сидел на вышке и пил чай с другом-авиадиспетчером. Выдалась редкая свободная минутка, пока техники из палубной команды поднимали из трюма на лифте его «меч-рыбу». У лейтенанта были прямые волосы песочного цвета и аристократичные черты лица, если не считать чуть вздернутого носа. Репутация у него была геройская: он прославился тем, что всегда всаживал торпеды прямиком в кормовую часть вражеского корабля — как он сам говорил, «в хвостовое оперение». Нехитрый логический зигзаг — и оперение превратилось в Перышко.

Диспетчер Джек Шепард так грохнул чашкой о блюдце, что оно чуть не треснуло. Указывая на волны у правого борта, он сказал:

— Что за чертовщина?

Схватив бинокль, он вгляделся в «чертовщину», почесал в черной курчавой голове, еще раз приставил к глазам окуляры.