Евгений Лукин - За железной дверью

- Слушай... - произнес шепотом Кирилл. - И-и... давно он так?..

- Месяца два, - сквозь зубы отозвалась Маринка. - Как с последней работы выгнали, так и началось... И накручивает себя, и накручивает! Я у него оборотень, все у него оборотни... А потом - видишь что...

- Как же вы так живете?

- Так вот и живем... Д-дура, дура! Вчера еще надо было замок сменить!..

Противоугонка под окном смолкла. Не снимая рук со скобы, Кирилл подался вправо и приник к дверному глазку. Вроде бы коридор был пуст. Потом внизу смутно шевельнулось нечто темное и округлое. Ну правильно, он же на четвереньках... Ч-черт, не могла глазок пониже установить! Впрочем, дверь-то, наверное, типовая...

- Надолго это? - отрывисто спросил он.

- Когда как...

Весело... То есть можно и до утра тут просидеть. Ладно бы еще замок не был сломан, а то ведь всю ночь не спать, за скобу эту дурацкую держаться... Да уж, что овца - то овца! Ну как это можно было ключ посеять? А с замком, конечно, милое дело... И телефон рядом... В крайнем случае позвонить жене, соврать, что у друга заночевал. Хотя... Почему, собственно, соврать? У друга и заночевал...

Вскоре в комнате стало совсем темно. Потом посветлело, на потолок легло смутное косое полотно волокнистого света - город зажег фонари.

- Блин... но я-то здесь при чем? - сдавленно выдохнул Кирилл.

- Сам напросился... - злобно напомнила Маринка, даже не повернув головы.

Да, действительно...

Может, и впрямь рискнуть? Выждать, когда зверь, совсем еще недавно бывший Олежкой Волколуповым, отойдет подальше - в комнату или на кухню... До прихожей, где висит куртка, два шага... "Удар" - в правом кармане... Кстати, если на то пошло, там и входная дверь рядом... Стоп! А вот этого не надо. Во-первых, неизвестно, в какую сторону крутить головку замка, а во-вторых - Маринка... Если он ее оставит здесь, а сам сбежит... Нет, неловко.

Кирилл еще раз припал к дверному глазку - и сделал это зря. Должно быть, тот, снаружи, нечеловечески чутким своим слухом уловил его движение и, снова подцепив лист, рванул. Кирилла бросило плечом на косяк, Маринка со вскриком выпустила скобу и отлетела к боковой стене.

- Дер-жать!.. - натужно прохрипел Кирилл, понимая уже, что не удержит.

В темной, неуклонно увеличивающейся щели между косяком и дверью воссияли два совершенно волчьих глаза и послышался злобный ликующий рык, похожий на отдаленный рев немыслимо громадной толпы. "Русский бунт... вспомнилось напоследок ни с того ни с сего. - Бессмысленный и беспощадный..."

Далее возник легкий, быстро усиливающийся звон, пылающие изжелто-зеленые глаза в черной щели дрогнули, расплываясь, - и Кирилл Скрыпицын, здоровый мужик, потерял сознание. Ненадолго, на долю секунды. Дверную скобу он, во всяком случае, из рук так и не выпустил. Чуть позже, впрочем, выяснилось, что Кирилл и не смог бы этого сделать пальцы свело...

В чувство его привел железный гул захлопнувшейся двери. Кирилл попробовал вновь напрячь мышцы, но они были теперь как из ваты. Маринка (темный прямой силуэт) стояла рядом.

- По-мо-ги... - изнемогая, просипел Кирилл.

Мольба его осталась без ответа. Некоторое время Маринка напряженно прислушивалась к тишине в коридоре, потом молча протянула руку и включила свет.

- Все, - безразлично сказала она. - Быстро сегодня...

Лицо у нее было изможденное и словно бы покоробившееся - особенно вокруг глаз. Губы сложены горько и брезгливо - как у старой алкоголички.

Отодвинула Кирилла от двери, что удалось далеко не сразу, и, нажав на скобу, протиснулась в коридор.

Олежка Волколупов лежал в полуметре от железного порожка. Вдвоем они подняли его и перенесли на диван.

- Слушай... - обессиленно сказал Кирилл. - А чего ты с ним не разведешься?

Маринка сделала вид, что не расслышала, и отвернулась.

- Что?.. Проспится - человек? - спросил он с усталой издевкой.

Зря он это сделал. Очевидно, слова его явились той самой последней соломинкой, что переламывает хребет верблюда.

Маринка запрокинула искаженное лицо - и тихонько завыла, раскачиваясь. Потом медленно стала оседать на пол. Опомнясь, Кирилл кинулся подхватить - и вдруг понял, отпрянул...

Продолжая завывать, Маринка шла к нему на четвереньках, и радужки обезумевших глаз ее увеличивались, вытесняя белки...